Федор Березин. Война 2030. Атака Скалистых гор (части 89-102)

Атака Скалистых гор

89

 

Истребитель мышей
А что же произошло с двойкой пролетевших по трубе вместе с «Лазутчиком» миллиботов-разведчиков? Ничего интересного. Их все-таки не готовили для прыжков без парашюта. Так что в процессе тарахтения о стены и кабели они окончательно вышли из строя. Естественно, поскольку их никто впоследствии не протестировал, вполне получится предположить, что где-то в их маленьких, но сложно устроенных внутренностях, по эмиттерам, базам и коллекторам еще долго бродили неприкаянные и никем более неизмеренные токи. Эдакие внутрипроцессорные привидения. Но ведь если даже эпохальные события, происходящие сейчас в трубных лабиринтах горы Корпуленк, оставались в области «скрытого знания», то что же говорить о медленно «умирающих» внутри МБ перепадах напряжения? Сейчас по их смятым корпусам спокойно и без опаски шагали шестиногие наевшиеся тараканы. Так что рассуждать о токовых завихрениях и магнитной памяти этих честно выполнивших задачу роботов-разведчиков то же самое, что отслеживать микроскопические кусочки злосчастной мыши, путешествующие от челюстей в тараканьи желудки.
Гораздо интересней пронаблюдать за продолжающей опускаться по вертикали колонне механической псевдожизни. Ведь если подумать, то здесь, в недоступных человеку тоннельных нишах горы Корпуленк, происходило по-настоящему первое столкновение машинных интеллектов. Естественно, некоторые догматики могут возмутиться: «Какие, понимаешь, интеллекты? Где тут интеллекты? Вы, молодой человек, вообще знаете, что есть интеллект?» Или так: «Вы, доживший до седин старец, как не стыдно поддаваться на дешевые сенсации! Ну-ка, покажите-ка диплом! Ага, он у вас вовсе и не технический. А туда же! Лезут, понимаешь, разрешать сложные технологические вопросы». Или же так: «Ага-шеньки, так он у вас, как мы и подозревали „тех-х-хнический“, правильно? А как сказал уважаемый Козьма Прутков, „специалист подобен флюсу“. Вы и представить не можете, какие просторы мысли скрыты за воздвигнутыми вашей псевдообученностью деревьями. И потому мой вам совет. Не лазайте вы в эти философские дебри…»
Так вот, ввязываться в спор с догматиками – себе дороже. Но если принять их аргументацию, то ведь тем паче! Если тут не боевое столкновение интеллектов (уж пусть оно ожидает своей очереди где-то в отдаленном будущем), то, значит, налицо вообще первое в истории столкновение самостоятельно действующих машин с зачатками интеллекта. Безусловно, догматики могут спорить до хрипоты и здесь. Но тут уж никуда не денешься, по многим параметрам даже самый простой из задействованных МБ в отношении целеполагания ведет себя ничуть не хуже какой-нибудь инфузории. Даже, пожалуй, умнее. Тем более здесь нужно рассматривать всю колонну миллиботов в целом, как единый механический организм. Ибо если отдельный МБ и не заботится о собственной безопасности и т.п., то уж связная система механических лилипутов сей параметр очень даже не забывает.
Да, конечно, столкновения боевых машин случались и ранее. Однако там имели место запрограммированные человеком действа именно специализированных, предназначенных для боя и снабженных компьютерами машин. Ну а сейчас в техно-туннелях командного центра «Прыщ» происходило совершенно никем не спланированное происшествие. Ценой, как и полагается, была жизнь и смерть. Правда, в прямом смысле, сие касалось действующих как бы в стороне людей отряда «Пульсар» и защитников горного нутра. Однако в неком приближении, то есть в расширении понятия «смерть» чуть шире диапазона «белковых тел», это относилось и к самим миллиботам тоже. Ведь вполне получалось трактовать полное обесточивание, а также гибель и короткое замыкание процессора именно в таком плане. Кроме того, само невыполнение поставленной человеком-программистом задачи, колонна – или пусть для красоты словца – «колония» – МБ могла бы трактовать как трагедию, граничащую со смертью. Естественно, в случае если бы ее процессорные возможности оказались бы чуть ближе разумеемому догматиками понятию интеллектуальности. Тем не менее homo sapiens устроен так, что громадное большинство понятий уясняет путем сопереживания. И уж если мы в дождливый денек и в благодушном тонусе вполне способны перетранслировать на себя состояние выползающих на асфальтовую дорожку дождевых червей и так или иначе порадоваться их скромной и в сухой период не выпячиваемой на обозрение жизни, то уж тем более способны доизобретать мысли и чувства сотворенных людьми миллиботов, посланных выполнять очень требуемую некоторым людям работу. Ибо знать точно, почему черви выползли из своих нор, нам вообще-то не дано. Можно только предполагать, покинули ли они затопленное жилище, боясь захлебнуться, или выползли, дабы сориентироваться? А вдруг они с испугу представили, что заползли под какое-то озеро? Либо вышли наружу предстать перед Господом, наславшим Всемирный потоп? Так что в отношении червей и всякой другой порожденной расточительной Природой всячины все достаточно сложно. Размышлять же по поводу миллиботов неизмеримо проще. Мы точно знаем цель, поставленную колонии в целом. Также вполне известно предназначение каждого типа микромашин и, уже даже исходя из этого, промежуточные задания каждого МБ в отдельности.
Однако ни одно из заданий не предусматривало борьбу с себе подобными, то есть с машинами, затаившимися в трубно-туннельных развилках.

 

90

 

Испытание брони
Вот они, вожделенные ворота наисекретнейшего объекта «Прыщ». Последняя линии обороны. В смысле, из тех, что снаружи. И ведь действительно, как и предупреждали, вписываются в скалу и почти незаметны; специальный пластиковый и цветовой камуфляж. Но все в курсе, подготовлены. И к тому же рассматривать их с предельной тщательностью основной массе отряда недосуг. Да и не с предельной, кстати. Мельтешение окружающего фона списываем в избыточность знаний – издержки второго века информационного взрыва. Когда в этом фоне компьютерная засветка метит нечто находящееся на дистанции уверенного поражения, открывается огонь. Но пусть отстрелом охранников, контратакующих на своей же позиции, занимаются покуда другие. Герман Минаков озабочен передней полусферой. Прямо как в древние времена, когда командир каких-нибудь викингов бросался в атаку первым. Его обязанность все-таки осмотреть ворота. Ведь в плане подступов к объекту уже выявились некоторые неточности. Отряд поплатился за это двумя потерянными людьми: один, упакованный в «панцирь» труп они тащат с собой, другой остался где-то там, у второго ряда колючей проволоки; сейчас недосуг совершать за его телом рейд. Так что, вдруг здесь, прямо в воротах или рядом, имеются стрелковые ячейки? Или даже дистанционно наводящийся пулемет? Кто может такое исключить? Неизвестно, какими путями добывался план позиции. Может, разведчики Центра вытаскивали эту информацию под пытками, и тот, кого пытали, оставил эдакую язвинку, маленькую неточность в показаниях, в отместку за мучения, как возмездие-справедливость? Или добытый план просто-напросто устарел? Пока то-се, рядили, разрабатывали, готовились, здесь «раз!» – и просверлили в горе бойницу для пушки! На столь близкой дистанции даже сверхновый «панцирь» тоже может подвести; вдруг пулеметная лента, выпущенная в упор, все-таки протаранит фуллерит?
Естественно, тут не экскурсия по странам и континентам. На порядочный, эдакий плановый осмотр-рекогносцировку времени, разумеется, нет. Все на бегу. Но, правда, со значительно меньшей, чем ранее, скоростью, всего-то километров пятнадцать в час.
– Давай, Кэт, работай! – командует Герман в микрофон.
Вообще-то отрядная радистка Кзт – Лиза Королева – тут, рядом, уже извлекла из защитного контейнера свою сложную оснастку. Ее дело открыть эту пятисоттонную, или сколько-то там дверцу. Точнее, нет, пока это все же дело не ее – Миши Гитуляра, должного по плану давно дежурить где-то выше по склону горы. Ну а уже он своими секретными методами раскупорит ворота. Будем надеяться, этого трюка никто от сил вторжения не ждет. Вот удивятся те, кто сейчас рассматривает «пульсарцев» через наружные камеры наблюдения. Там наверняка ждут, что сейчас они начнут закладывать в ворота какие-нибудь фугасы, разматывать запальные шнуры и так далее в этом же духе. Наверное, уже в предвкушении. Ведь особо приятно наблюдать за чем-то эдаким, бестолковым, из абсолютной безопасности туннеля.
Вот тем, что снаружи, несколько хуже. Им, конечно, так и так придется начать серьезную атаку, но вот если пришлые террористы станут навешивать на входные двери пластиковую взрывчатку, то атаковать понадобится срочно, а умирать, как всегда, не хочется. Ибо поначалу они, весьма вероятно, совсем ничего не боялись. Потому как, пусть противник и снабжен «панцирями», о чем, конечно, легко догадаться, но экзоскелет надежная штука против всяческих кое-как вооруженных неоколониальных партизан или щадящей инфразвуковой тарелки, но уж никак не против батареи автоматических пушек, способных создать сплошную зону поражения на подходе к объекту, с любой стороны от входных ворот. Даже в воздухе, если потребуется, ибо уже сорок лет назад изобретен способ пролома ворот с помощью высокоточных крылатых ракет. Это когда первая взрывает входные створки, а вторая тут же пролетает в пролом, дабы взорвать схороненное нутро.
И сейчас рассуждение несколько опешившей с непривычки, но, наверное, еще не паникующей охраны простое. Поскольку крылатых ракет не наблюдается, взлом произведут менее новаторским способом. А значит, несмотря на провальное начало боя – победа будет за нами. Ибо что тут такого эдакого – перестрелять скопившихся в одном месте нападающих? Теперь они вроде не прыгают, не скачут, да и дыма стало поменьше. Сейчас развернем пушечки поудобнее, перегруппируемся и…
Вообще ноу-хау тем и ценно, что в первый раз всегда шокирует. А у отряда «Пульсар» их целый мешок. Вот, пожалуйста! Без всяких скрипов, стонов отъезжают, отваливают в сторону пятисоттонные – или там еще более – ворота. Кое для кого это абсолютный сюрприз!

 

91

 

Истребитель мышей
Пища переварилась, то есть хинин преобразовался в электричество. И по идее теперь подзаряженный «Трубный лазутчик» должен был тронуться в путь. Ибо первичная и доселе только им самим незабытая цель начатого почти три миллиона без мелочи секунд назад путешествия была все-таки в возвращении обратно. Однако для начала следовало сориентироваться, где и с какой стороны от путешественника находится этот самый «Прыщ»? Что здесь, собственно, сложного, скажут некоторые. И будут не правы. Для начала мысленно поместите себя во внутренность огромной горы. Воткните себя воображением в темную, чрезвычайно узкую нишу, пропитанную запахом дохлятины, и представьте, что вам надо найти совершенно небольшой, относительно объема этой самой горы, подземный штабной комплекс. И учтите, он совсем не подсвечивает вам фонариками и не кликает «Ау!». Сравнение некорректно, скажете вы, здесь ведь в деле специализированная машина, а вовсе не человек: ей «до лампочки» всякие «вонизмы», аутизмы и все прочие «измы». Однако там, где чрезмерно отрубают, там обычно нехватка и чего-либо еще. Так вот, устройство ориентации «Лазутчика №1» отличалось даже от системы ориентации миллиботов, а уж тем паче от человеческой. Он вообще-то запоминал маршрут. Делалось это весьма грубо и, кстати, намеренно грубо. Его блок памяти фиксировал, сколько оборотов корпуса и с какой скоростью совершено и какой из встретившихся развилок (право, лево, верх, низ и даже первая направо либо лево, и т. д.) выбрана далее для перемещения. Но вот градусы поворота, наклона и т, п. он запоминал весьма приблизительно. Зато за счет именно сего «допуска грубости» трубный путешественник имел некоторый люфт принятия решений. То есть, по сути, отклонившись от первично и весьма приблизительно заданного маршрута, например для преследования мыши, он имел возможность возвратиться обратно.
К сожалению, сейчас вся эта грамотно выверенная система обнаружила свое уязвимое место. Да, действительно, «Лазутчик» четко и последовательно зафиксировал все свои бродяжничества. Однако теперь он упал. И все пошло прахом. Вот тут, с точки зрения человека, все бы было ничего. Ну упал и упал. Всяко бывает. Куда обычно падают? Вертикально вниз. Вот и обнуляй подсчеты и градусы до последней горизонтальной плоскости. Однако «Трубный лазутчик» не был знаком с опытами Галилео Галилея в Пизанской башне. Кроме того, понятие, то бишь боязнь высоты, нам выдается с рождения и обусловлено бесчисленными поколениями нелетающих предков (благо среди оных действительно не значится птиц и бабочек, а то бы у нас имелась проблема с безопасным посещением балконов). А вот «Лазутчик» не имел в наличности генетического кода. И потому злосчастное падение с более чем стометровой высоты спутало ему все системы. Ведь он не замерял преодоленное в полете расстояние никоим образом – ни точно, ни грубо. Следовательно, теперь в его памяти значилось столько-то проделанных по пути вверх оборотов внешнего корпуса. От чего их было вычитать?

 

92

 

Люди подземелья
А где-то там, внутри самого «Прыща», кто-то лихорадочно искал меры противодействия напасти. Правда, искал их покуда в голове – времени для воздействия на реальный мир не хватало. Да вообще-то не было и возможности. Поскольку нападение на объект оказалось абсолютно настоящим, то программа непосредственной обороны обрела первостепенный приоритет. Но ведь ею по давнему распределению функций занимался «величайший стратег всех времен и народов», следовательно, теперь вся остальная деятельность подгорного мира объекта «Прыщ» стала второстепенной. Ну что ж, за исключением всяческих мелочей, типа централизованной кормежки людей и производимого в индивидуальном порядке обратного процесса, все остальное под землей действовало для обслуживания и содержания «великого стратега». Кстати, великого только теоретически, ибо по-настоящему он еще никогда нигде не задействовался, даже на подобном нынешнему, мелкотактическом уровне. Тем не менее теперь почти ничто на объекте не могло производиться по свободной воле людей. Все находящиеся внутри «Прыща», как и охрана снаружи, оказались в давно предсказанном фантастами кошмаре будущего – в веке кибернетической тирании. То, что кто-то из простых солдат и сержантов мог об этом совершенно не ведать, значения не имело. Однако и старшие по званию были все-таки не машинами. Поэтому, даже зная о произошедшем сдвиге управления, они не сложили ручки и не замерли в покое и тишине. Никто, в конце концов, не затыкал им рот и не запрещал обсуждать, критиковать и даже производить параллельное планирование; машинная диктатура, по всей видимости, относилась к подмножеству мягких, просвещенных диктатур.
Конечно, особо балаболить было некогда – происходящие вокруг горы события протекали в стремительном, достойном двадцать первого века темпе. Кроме того, уже не наличествовало возможности связаться с Пентагоном, дабы посовещаться с тамошними умниками, – все внешние сношения «Прыща» автоматически попали в прерогативу компьютерного разума. Однако человек давно живет в обществе, то есть в иерархически управляемой структуре; армии это касается еще в большей мере. В связи с происходящим и в местной иерархии тут же произошли глубинные изменения.
Сейчас, автоматическим порядком, верховные бразды правления полностью перешли к машине, значит, начальник объекта, бригадный генерал ВВС Слим Уошингтон, тут же оказался в роли бездельничающего наблюдателя, ибо действительно, какой же толк был теперь в его должности? А вот как раз те, кто имел звания поменьше, оставались в принципе при должностях и регалиях, ибо наступившая срочным порядком диктатура искусственного разума все же не имела под собой заготовленного загодя населения из роботов. Их покуда замещали люди. И все эти дежурные техники, начальники боевых смен и прочие в том же духе могли вполне понадобиться новому диктатору. Однако за недостатком времени, а может быть, и просто сообразительности по отвлеченным вопросам, никто из личного состава «Прыща» до сей поры не осознал, что восседающий около главного пульта Слим Уошингтон является теперь абсолютно «свадебным генералом». Единственным, кто это сразу уразумел, оказался его друг и подчиненный подполковник Эррол Фросси..
– Сочувствую, Слим, – сказал он бригадному генералу.
– Что такое? – удивился Уошингтон, и подполковник вдруг понял, что до того еще не дошло осознание своего нынешнего «отстранения от дел». Ладно, решил Эррол, не у дел вообще-то сейчас оказались все, так что не стоило расстраивать генерала по мелочам.
Оба продолжали отслеживать картинки, передаваемые туннельными камерами слежения. Машинный диктатор был абсолютно лишен снобизма, он запросто и даже по собственной инициативе делился знаниями о происходящих событиях с попавшими в его подчинение людьми. Но вот насчет обдумываемых им решений возникшего «ребуса» дело обстояло хуже. То есть суперкомпьютер абсолютно не растолковывал кому-либо своих соображений. Весьма маловероятно, но все же вполне допустимо, что при наличии достаточного срока удалось бы уловить какие-то супермысли, внимательно отслеживая всю входящую, а особенно извлекаемую из «хранилища памяти» информацию. Однако разве сейчас имелось время на всякие дешифровки-расшифровки и прочие программистские развлечения?
Кстати, никто из задействованных в событиях людей, и даже сверхразум «Прыща», ведать не ведали об активной деятельности ползающего по трубам робота-охотника. Насчет суперкомпьютера понятно – он знал только то, что до него доводилось персоналом, и то, что отслеживалось датчиками. А вот насчет подполковника Эррола Фросси даже как-то обидно, ведь это именно он создал когда-то данную механику, да еще и сам лично запустил ее в кабельную коммуникацию. Но ни творение, ни его создатель ведать не ведали, что сегодня сражаются по одну сторону баррикад; иначе они, понятное дело, гордились бы друг другом, и кто знает, может быть, каким-то образом попытались наладить взаимодействие.
Тем не менее даже нынешнее, пассивное наблюдение за событиями, которое при неком гипотетическом изменении ситуации вполне могло снова скачком перекинуться в активную фазу, требовало своих лидеров. Ведь здесь происходило не наблюдение за каким-нибудь футболом, правильно? А если некогда совещаться, и не только жизнь, а само предназначение всего окружающего висит на волоске, тут тем более не до соблюдения субординаций. Правда, и «спасайся, кто может!» тоже не выход, ибо спасение в армии дело коллективно-централизованное. И, кстати, на первое место выдвигаются вовсе не регалии и даже не ум, а четкость предельно кратко выраженной воли. Тот, у кого наличествует командный голос, выталкивается в вершину пирамиды. Потом, если все проходит успешно, его обычно не забывают, однако сие не есть факт – задним числом мудры очень многие, так что соринок в чужом глазу удается наковырять изрядно; затем они очень лихо обращаются в гору бревен. Так вот, в данном конкретном случае бразды правления втиснулись в худощавую, обточенную отверточной рукояткой руку начальника отделения обслуживания подземного компьютерного комплекса, тем более что он являлся единственным догадавшимся о произошедшем post factum отстранении бригадного генерала.
Итак, внештатную должность главного наблюдателя и комментатора сражения внутри горы взял на себя никогда не летавший пилотом подполковник ВВС.
– Если они прорвали внешний периметр, то здесь внутри их ничто не остановит. Я имею в виду коридорные патрули.
– Черт, а они меня всегда раздражали своей ненужностью, – признался Слим Уошингтон. – Знаете, дружище Эри…
– Помолчите, генерал! – бесцеремонно оборвал его «дружище Эри». – Вся надежда на внутренние ворота. Но поскольку они непонятным образом вскрыли главные, то…
– Что? – спросил генерал Слим, ибо желал как-то затушевать нарушение субординации.
– Значит, они вскроют и остальные.
– Но ведь наши наоборот – не откупориваются, – возразил кто-то помладше знанием, имея в виду ворота, непосредственно отгораживающие коридор от технологических помещений суперкомпьютера.
– А им, я думаю, и не требуется их отпирать, – констатировал Эррол Фросси.
– Ну а как же тогда они… – «добьются своей цели» хотел добавить бригадный генерал, однако подполковник его опередил:
– Ясно, что они не собираются прорываться внутрь. И значит, у них с собой переносная мина. И она такой мощности, что полуметровые ворота ей до лампочки.
– Это что ж такое большое? – спросил бригадный генерал и тут же сам догадался. Наверное, телепатический сигнал отгадки сразу поймали все находящиеся вокруг, ибо на некоторое время в помещении воцарилась тишина.

 

93

 

Армия лилипутов
Итак, покуда остатки полисахаридов тараканов перерабатывались в электрическую энергию, коя, в свою очередь, преобразовывалась в энергию химических связей аккумулятора, «Трубный лазутчик» думал большую думу: «Куда подевались более тысячи девятисот оборотов корпуса?» Между прочим, пока он размышлял, в ловушку угодило еще несколько нетерпеливых насекомых, так что у аккумуляторов снова появилась работа. Разумеется, догматики, как всегда, скажут, что «Лазутчик» совершенно не думал, поскольку не являлся разумным существом, а конкретно homo sapiens. Согласимся с ними. Да будет так. Ну, пусть тогда он не «думал», а просто «проводил вычисления». Однако, используя только вычисления, никак не получается вычесть из внутреннего счетчика те самые, сбивающие теперь с панталыку расстояния, пройденные по вертикали. И потому вычислительные возможности «Лазутчика №1» снова и снова давали сбой. Естественно, позорно-идиотская ситуация для прообраза будущих механических хозяев Земли. Уверен, что когда прогрессивная цивилизация роботов грядущего начнет пописывать трактаты о своих примитивных, но гордо возвышающихся над человеком предках, в них никоим образом нельзя будет вставлять подобные теперешнему казусы: уж поверьте, цензура машин будет куда более методичной, чем человеческая. Ибо как-то совершенно нездорово иметь в начале древа эволюционного восхождения столь глуповатых предков.
Однако сейчас в горе Корпуленк, кроме впавшего в ступор робота-охотника, потихонечку продвигались вперед представители еще одного вида механической пред-жизни. Возможно, именно от спаявших их маленький коллектив товарищества и дружбы, а быть может, от покуда не полного отпочкования от доселе не вымершего человека, зависания в их процессорах не происходило. Так что пока «Трубный лазутчик» занимался перевариванием хитина, колонна миллиботов, не торопясь, чмокала на присосках эти самые сто или менее метров. Теперь они оказались в одних пространственных координатах, то есть в узле развилки, в коем вертикаль трубы обращалась в расходящуюся надвое горизонталь.
И, естественно, «осматривающий» пространство ультразвуковым локатором «охотник» с неизбежностью обнаружил четырех МБ-разведчиков, как и положено, следовавших впереди. В том, что «Трубный лазутчик», несмотря на общую «растерянность» в плане ориентации, продолжал активное наблюдение за своим окружением, не было ничего удивительного, кое-какие из его «мыслительных» структур умели работать в параллель.
Возникает вопрос, может, хоть на этот раз разведывательные миллиботы сумели загодя «разглядеть» грозящую им опасность? К сожалению, нет. Во-первых, как и прежде, о существовании в горе Корпуленк «робота-убийцы» ведали только два человека, да и те мысленно давно его похоронили. Во-вторых, он, как и в прошлый раз, оставался совершенно неподвижен, то есть в звуковой картине-отражении локаторов МБ он представлялся частью ландшафта. Ну, в-третьих, как раз в этом месте маскировочного передвижения фона имелось более чем достаточно. Ведь здесь все еще не кончался тараканий «пир на весь мир». Так что ситуация повторилась. В том плане, что в ход снова пошло металлическое жало-удавка.
Когда оно втянулось обратно в приемную камеру, передовой миллибот представлял собой не отзывающийся на команды «друзей-товарищей» механизм, лишившийся нескольких приборов ориентации и излучения. Они были раздавлены. Кроме того, у него деформировалось снабженное присосками колесо; оно даже лишилось одной из присосок. То есть теперь, даже если бы МБ-разведчик захотел двигаться, он бы с неизбежностью «хромал», ибо ездить на овальных, а тем паче прямоугольных колесах несколько неудобно. Естественно, дело было не в его хотении-нехотении. Как мы знаем, микророботы этого типа могли передвигаться, только «опираясь» на «эхо-ответы» своих «соратников», воспринимать же эти позывы стало теперь попросту нечем.

 

94

 

Испытание брони
Итак, «Пульсар» во внутренностях горы Корпуленк. И с закрытием ворот не только переход изо дня в ночь, но и резкий скачок в уровне безопасности. Ведь тут нет даже солнечного света, который за несколько часов способен испарить фуллерит. А главное, тут нет пушек «Вулкан» и прочих крупных калибров. В смысле, есть большая надежда, что нет, а так, увидим-посмотрим. Но размышлять сейчас не годится. Нет времени, ибо ставка… Вообще-то, хочется сказать, «жизнь», но те, кто цепляется за это понятие, обычно не суются под скорострельные шестистволки и не внедряются в охраняемые недра Скалистых гор.
Действуем по заготовленному плану. Для начала выкашиваем все, что шевелится. В плане стражей-охранников. Это те, кто находился тут загодя. Они вообще-то еще не до конца поняли, что происходит. Сколько длился тот славный бой на открытом воздухе? Минуту? Или все же полторы? Ничего они не поняли, а за такой преградой, как метровая стальная плита, и не услышали. Так что, когда эти самые ворота без всякой инициативы с их стороны дернулись и пошли по рельсовой направляющей в сторону – дымный, искрящийся ад предстал перед ними ужасным сюрпризом. Хотя, может, и не совсем, ведь существуют же здесь камеры внешнего обзора. Так что все они, разумеется, видели, однако инициатива с воротами все равно удалась, и неожиданность оказалась налицо. Ну а кроме тех, кто проспал «переправу» нападающих внутрь и кто теперь возлежит там и тут по углам сцены, в общем-то, никого более и не наблюдается. Никто как-то не умудрился просочиться в туннель одновременно с «Пульсаром», хотя ворота совсем не узенькие. Весьма возможно, смельчаки наличествовали, но шквал «плазмобоев» остановит кого угодно задолго до ворот.
Ну, теперь осматриваемся. Пускаем в распыл всяческие электронные приборы слежения. Но не усердствуем, пули-гранаты здесь ни к чему. Не дай бог покалечить затаившегося где-то вверху робота-малютку, способного по команде закрывать-открывать вход. Ведь когда-нибудь, если очень многократно повезет, мы собираемся снова выйти наружу.

 

95

 

Армия лилипутов
В деле были все-таки машины. Вообще-то отдельные представители колонии, а значит, вся она в целом, имели некоторую возможность самообучения, однако не за столь короткое время. И потому снова действовали отработанные алгоритмы. Состоялось небольшое «оперативное совещание» с роботом-координатором, и еще до того как сверху выдвинулся «на позицию» миллибот для замены вышедшего из строя, еще один МБ-разведчик угодил в зону действия деформирующего корпус жала. После того как он, придавив мечущегося в окрестностях таракана, завалился набок, остальные разведчики замерли. В принципе один к одному повторялась недавняя ситуация. Однако сейчас она могла иметь продолжение, ведь теперь ничто не держало робота-охотника «за хвост». Кто мешал ему самому произвести нападения на этих глупых, явившихся прямо в лапы «мышей»? Разве что несколько зачерствевший корпус?
Тем не менее еще до того, как «Трубный лазутчик» принял решение в пользу наступательной стратегии, последовал очередной «ход белых. ». Спонтанное столкновение электронных механизмов было нарушено вмешательством в происходящее человека. Нет, это не был кто-то из служащих «Прыща», кои теоретически могли оказаться в достаточно близком пространстве. Ведь разветвление кабельных жил происходило непосредственно над главным туннелем. Единственным препятствием, что отделяло кабеле-коммуникационную трагедию от пространства людей, являлась железобетонная плита толщиной двадцать пять сантиметров. Кстати, она была столь толста не только для сдерживания давления горной породы, она еще должна сопротивляться тому сотрясению, кое, опять же теоретически, последует за попаданием в горный склон десятимегатонной баллистической ракеты. Однако никто из сотрудников подземного электронного штаба ведать не ведал ни о миллиботах, ни о их маленькой и совершенно некровавой войне. Вообще-то о войне, или, точнее, о происходящей на поверхности плиты перекрытия охоте, не ведал вообще никто. Как уже указывалось, эти события и их объяснения относились к области «скрытого знания». Однако о самих МБ и их проблемах имел представление сидящий на горе человек по фамилии Гитуляр. Вот он-то сейчас, ничего не зная о «Лазутчике», все равно предпринимал некоторые действия. Допустим, по его указке роботу-координатору к месту происшествия выдвигался специальный миллибот видеонаблюдения.
Черт возьми, в конце-то концов, следовало разобраться, что там все-таки происходит с передовой разведкой? Ведь общие потери машин достигли уже четырех штук. Куда они все-таки проваливались? К тому же по расчетам приблизительно здесь вертикальная кабельная ветвь должна растекаться в стороны. А вдруг на горе миллиботов, да и всего «Пульсара», дальше кабели проходили по открытому взорам пространству? МБ-наблюдатель обязался это выяснить. Точнее, он должен был перетранслировать увиденную картинку на четыреста метров выше, в размотанный рулон Мишиного монитора.
Однако для наблюдения в доступном человеческому глазу диапазоне требуется некоторое дополнение к видеокамере – свет. Но все предусмотрено, на МБ-наблюдателе имелся встроенный фонарик. Вот именно он и спутал логику дальнейших событий.

 

96

 

Повелитель игрушек
Если бы кто спросил его: «Как ты докатился до такой жизни?» – он бы ответил, что во всем виноваты «игрушечки» – всяческие виртуальные «стрелялки-многоходовки». Они атаковали его приблизительно на третьем году существования, как только доставшиеся в наследство от австралопитеков пальчики научились действовать синхронно с впитывающим экранное изображение бинокулярным зрением, унаследованным из еще более древних эпох. Теперь-то он понимал: как бы все неохватное множество компьютерных мирозданий ни пыжилось, оно так и не сумело отпочковаться от большого мира вокруг. Вся ложная бесконечность этих мирозданий на деле оказалась просто хитрой ширмой, до срока отгораживающей посмеивающийся в сторонке истинный мир. Притворившись добрыми и пушистыми, все эти яркие картиночки вначале втянули его в свою стереоскопическую вселенную, а затем подставили подножку и заставили растянуться перед позабытой реальностью в самой неудобной для обороны позе. Хотя нет, они все-таки не связали ему руки-ноги, так что защититься и произвести уклонение от первых разминочных ударов все же получилось.
Но вообще-то кандалы на ногах наличествовали, ведь больше никогда не вышло нырнуть обратно в предавшую мониторную плоскость. А там было так хорошо. И смерть, и вообще любые опасности случались и угрожали там только понарошку. Здесь все было взаправду. Он убедился в этом, скитаясь по Африке, а особенно тут, на широкой климатической палитре Западного полушария. Он видел, как настоящая смерть прокашивает ряды не только противника, но и собственные боевые порядки. Как ни странно, привычная мизерность спецподразделения не принижала, а наоборот – усиливала эффект. Ну а сейчас, на склоне воткнувшейся в центр Северной Америки горы Корпуленк, не существовало даже обычного буфера из товарищей-стрелков, тех, кто по привычке оттягивал на себя смерть, ибо завсегда находился хоть чуточку, но ближе к истребляемому противнику. Нет, он не прятался за спины, но сама специальность накладывала лапу, и потому, почитаемая им когда-то за абсолютную истину, вероятность распределялась в его пользу. На кого теперь выходило повесить весь избыточный процент? На тех далеких, бредущих в километровой глубине преисподней оловянных друзей-солдатиков? У них там были свои проценты и свои вероятности. И даже наверняка худшие, чем у него здесь, под солнышком на склоне горы. Естественно, эти соотношения вероятностей как-то взаимодействовали и пересекались. Самый истинный друг – компьютер IBM – вообще-то даже родственник, ибо его родня других поколений успела поучаствовать в воспитании – мог по требованию вывести на экран графики этих самых вероятностей. Сейчас не стоило такое делать, вряд ли красивые столбики процентных зависимостей удовлетворят неугасимую потребность продолжения жизни.
Правда, теперь это маловероятное продолжение, все едино, никогда не удастся загнать назад, в милую сердцу резервацию внутрикомпьютерных приключений. А ведь там в свое время было так хорошо. Как замирало сердце, когда твои виртуальные солдатики, самолетики или роботы попадали в безысходность перекрестного огня вынырнувших из тумана чужаков. Как оно рвалось помочь, когда от экономического коллапса разваливались много-много часов напролет возводимые финансовые империи; подлые электронные конкуренты все-таки находили уязвимое место, и курсы акций родных виртуальных концернов стремительно преобразовывались в уже совершенно абсолютный нуль.
Потом пришло умение вырываться из конкретных игровых миров, совершать эдакий нуль-Т переход и заходить с тыла. Конечно, для этого пришлось смотреть по экрану не только изображения, но развернутые страницы учебников. Зато теперь в его распоряжении оказалась превышающая исходные предпосылки власть. Введя загодя хитрую комбинацию команд, можно поставить все концерны противника на колени, можно поднять цену собственных акций на несусветные высоты – всех ресурсов конкурентов не хватило бы даже для покупки одной штуки. Более того, можно заставить солдат врага выполнять собственные распоряжения; например, начать прицельно-безостановочную пальбу друг в друга. Конечно, это уже было наслаждение чистой силой, а не игрой. Какая уж тут игра, если получалось загодя введенным буквенным распоряжением проявить на экране сообщение и заставку о твоей полной и окончательной победе.
Ну а еще параллельно всяким клавишным манипуляциям удалось научиться работать отверткой. Вообще-то эта штучка с крестообразным или восьмигранным жалом была пришельцем из оставленного без внимания внешнего мира. Но ведь она позволяла управлять виртуальными зрелищами еще похлеще, чем клавишная панель. Наверное, именно отвертка послужила тем волшебным ключиком или отмычкой, которая вернула его в покинутый когда-то и оставленный за кадром мир реальности. Возможно, именно теперь этот раззявленный капканом мир решил поквитаться за давнишнее предательство. Зачем это было ему нужно, не совсем понятно. Кто такой был для него Миша Гитуляр? Микроб, зацепившийся за гору Корпуленк? А что для мира эта самая километровая гора? Прыщ на большом теле Северной Америки? Даже удалить этот прыщик было вполне в возможностях окружающего мира. Кстати, именно с этой целью мир сейчас активно использовал муравья Гитуляра. Ну а сдуть с шарика Земли самого Мишу на этом фоне становилось делом уж совсем плевым. А смысл? Вполне может случиться, что бактерия по фамилии Гитуляр выполнила предусмотренную когда-то задачу. Зачем хранить ее для новых целей, если таких бактерий под ногами видимо-невидимо.

 

97

 

Истребитель мышей
Оказывается, у «робота-убийцы» имелись комплексы. В это трудно поверить, но сие так и есть. Хотя, естественно, догматики скажут, что совсем это, понимаете, молодые люди, не комплексы, ибо быть их в данном случае не может, потому как тут не присутствует психика. Ну а раз не присутствует психика, то при чем тут те самые «комплексы»? В данном случае есть сие всего лишь проявлением загодя вложенной конструктором человеком (подчеркиваю) программы действий. И потому в деле обозначено всего лишь следование заданному алгоритму. Ладно, ладно, пусть так! Однако же все едино, когда смотришь на подобные казусы в комплекте с окружающим фоном, то кажется, что…
В общем, «Лазутчик №1» боялся света. Именно из-за полной зависимости своего поведения от загнанных в его процессорное нутро программ. Зачем такая странная программа, скажут некоторые. А затем, пояснят всеведущие, что это совсем почти «левая», так сказать временная и очень специализированная программа, или же подпрограмма, введенная подполковником Эрролом почти в самый последний момент и с определенной целью. Ведь, помнится, он собирался испытать «Лазутчика» в тайне от основной массы военнослужащих «Прыща». Но пока робот будет лазать по коммуникациям, на него вполне могут наткнуться какие-нибудь солдаты-техники, проводящие профилактические работы, Или еще хуже. В процессе своих мытарств по трубам он спутает направление и вывалится на пол где-нибудь в оперативном зале. Вот потому Эррол Фросси и предусмотрел такую предосторожность. Настроил «Лазутчика» отползать от освещенных мест и маскироваться в темноте. А посему…
Когда робот видеонаблюдения, бесшумно шлепая присосками, появился поблизости и повел по окрестностям размещенным в корпусе фонарем, «Трубный лазутчик» тут же блокировал свои «охотничьи инстинкты» и пустил по внутреннему корпусу ток, дабы привести во вращение внешний, созданный из ионного полимера корпус. Как ни странно, его давненько не задействовавшийся «винт Архимеда» заработал. И «Трубный лазутчик №1» отступил в темноту.
Миллибот видеонаблюдения – точнее, пялящий глаза в экран Михаил Гитуляр – вроде бы что-то заметил. Но что именно? Даже в обратном и по кадровом воспроизведении ничего определенного сказать было нельзя. Подозрительное движение чего-то относительно большого произошло не по центру, а по периферии оптической системы. Скорее всего, это были лазающие тут и там тараканы. Сравнительно с лежащими тут же покореженными МБ-разведчиками, они выглядели достаточно солидной живностью.
А разбираться с вышедшими из строя миллиботами было попросту некогда. Ясно, что два предыдущих просто сорвались вниз в связи с перебоями в работе микронасоса. А отчего покорежились еще два? Может, два первичных застряли где-то выше, а теперь свалились прямо на свои копии? Однако может ли пятидесятиграммовый робот солидно повредить коллегу, даже если свалится с метра или двух? Но ковыряться в нюансах было сейчас не с руки. Колония МБ добралась до развилки. Пришла пора делить отряд на части, инициировать нового координатора и не забыть заблокировать в подвижности микроробот транслятор, размотавший уходящий к невидимому небу световод.

 

98

 

Повелитель игрушек
Сейчас эта самая логика жизни-игры явно зашла далеко. Весьма и весьма вероятно, хотя, как и завсегда, хочется верить в лучшее, что она прикатилась к финишу. И очень бы хотелось, дабы далее случилась просто-напросто перезагрузка, однако как-то таковые события не наблюдались в конкретике, когда кто-то из собратьев по оружию попадался под встречный гранатометный обстрел. Когда его несоставные – как выяснялось – части вновь собирали до купы, то при любой укладке рук-ног обратно они не прирастали, и потому это ложное соединение делалось лишь с единственной целью: вкопать поглубже и сим возвратить прародине человечества ее несчастного заблудившегося и выведенного в других землях-континентах прапраправнука.
В сегодняшнем случае все могло быть еще хуже. Вопрос не в том даже, что землица здесь камениста, копать ее не с руки, а экскаватор не осилит склон. Хотя наличествует подвопрос о том, что поблизости не имеется друзей-сослуживцев, кои отдадут последний долг и укроют останки от грифов, по слухам, водящихся в сей местности. Вопрос все-таки в том, что если уйти далеко не удастся, а там внизу, под горой, все у лейтенанта Минакова получится, то шарахнет так, что нужно будет складывать «паззл» не из отдельных ног-рук, а из одиночных молекул, к тому же подброшенных куда-нибудь в стратосферу. Правда, попадает ли что-то столь далеко при подземном ядерном взрыве? Может, и не попадает. Просто здесь, на склоне, пройдет имитация маленького землетрясения – сыпанут вниз камешки, пойдет трещинами одна-другая из окружающих скал. Да, еще компьютер мигнет, привлекая внимание к показаниям встроенного счетчика Гейгера. Может, даже начнет глючить, в связи с потоком частиц-чемпионов прорвавшихся сквозь километр породы насквозь.
Хотя, конечно, если б дожить до столь масштабных событий, то умирать не то что совсем не страшно, но явно не так обидно. Вот так, как сейчас, в зависании неопределенности, гораздо хуже. Доберется сюда патруль или спикирует с неба ударный беспилотник – будешь лежать с простреленными легкими, с вывороченными кишками и пробитыми артериями в паху. Будешь думать-гадать, а зачем все это было? Получится все ж таки или нет? И наверняка даже несусветная боль не заглушит этих червей досады за так и недосмотренный спектакль, в котором ты, между прочим, значился поначалу на главной роли, хотя и очень недолго.
Конечно, имеются и худшие варианты. Допустим, когда после пикирования этого же дежурного беспилотника ты очнешься и обнаружишь себя связанным, да еще и с вколотой под кожу порцией «сыворотки правды». Естественно, этой акцией ты даже вернешь себе потерянную ранее заглавную роль, спутаешь планы прячущемуся в суфлерской будке режиссеру-планировщику, ибо теперь все развернется в обратку. И совсем это будет не по сценарию Центра Возрождения. И захочется, наверное, опосля куснуть с досады локоток, но…
В общем, вариация с загорающими на солнцепеке кишками смотрится с такого ракурса даже привлекательнее.

 

99

 

Испытание брони
И вот всегда так в этой распроклятущей Вселенной. Пока колесище раскрутишь – семь потов сойдет, море времени угробишь, надежд-переживаний положишь немеряно, а потом на тебе – так все крутнулось-вертанулось, что и не успел особо проморгаться. Так вот она, родимая, распаковывала когда-то все свои закрома галактик. Раскладывала их по космосу там и тут, на дистанциях чудовищных, потом закукливала их ветвями в похожие, однообразные вихревые узоры. А уж звездной мелочовки ссыпала и заваривала в туманностях столько, что нули в десятичной системе измерения в одну спрямленную строчечку никоим образом не ложатся. И все это в бессмысленной вроде повторяемости, да еще и распрямляя, растягивая само пространство, с притопом да прихлопом. И все это миллиардоления кряду, с неясной вообще-то, но с нашей микробной колокольни, вполне понимаемой целью. Создание этой самой прямоходной, водянистой букашки, у коей неправильно когда-то выставившаяся ложноножка, с прогрессом поколений, сумела перетащить на себя функции управления этой самой амебы, ставшей по случаю позвоночной, черепо-управленческой, и сумевшей выкрасть из загашника природы процесс воспитания следующих молокососущих амеб. Стоило ли городить леса-постромки ячеисто-сотовой структуры размещения галактик для такой ювелирной мизерности, по сравнению с коей подкованная блоха есть работенка портачная, сходная с каменно-топорной живописью, повторенной лазером? Может, конечно, и стоило, но сейчас вопрос не об этом.
Видите ли, просто, оказывается, операция, проводимая «Пульсаром», в чем-то сходна с этим вселенским распорядком. То есть вначале где-то в другом полушарии, у кого-то эксклюзивно кругласто-черепастого пикнула микроперепадом напряжения идея, потом она годами оттачивалась в компьютеро-модельной вариации, похлеще того с любовью точеного каменного топора, удостоенного двадцатью тысячами лет опосля покоиться под стеклом с электронной сигнализацией. (Знал бы тот почивший в безвестности первобытный мастеровой, что его утерянный в мамонтово-ловушечной сумятице шедевр кладет на лопатки напыжившегося перьевой шапкой Рембрандта.) Потом идея наконец воплотилась в реальный «панцирь» нового вида. К тому же в принципиально-революционном производственном цикле, могущем творить фуллеритовую броню чуть ли не перед самым использованием. Теперь наконец отряд долго добирался разными путями дорогами и относительно медленно шагал по осенним листочкам лесо-заповедной местности. Потом подвергся стремительной огневой обработке на подходе. Ну и в конце-то концов попал сюда, в нутро горы Корпуленк. И что же?
Вот теперь бы медленно, не торопясь, с сознанием значимости процесса, торжественным маршем, подбрасывая металлические голени кверху, да под развернутым знаменем, допустим, навскидку, Благовещенского училища, прошествовать к сердцу американской электронно-штабной системы. Так нет же. Если нет препятствий и противодействия, «панцирная» силища может нестись со всеми своими ста восьмидесяти или даже двести тридцатью км в час; естественно, в максимуме; с учетом торможения перед противоатомными дверями и новым разгоном, в среднем несколько ниже. Но ведь эффект тот же самый! Сколько всего километров в этом подземном тоннеле? Вот то-то! Тогда и приходит на ум сравнение с десятимиллиардолетним разгоном в раскачке материи, перед спичечной искрой горенья технологической цивилизации.
Однако наше дело не философствовать, а нестись вперед.

 

100

 

Люди подземелья
– А как все-таки они вклинились в управление створками? – спросил генерал Слим Уошингтон. Он спросил об этом после того, как дежурная смена «Прыща» выяснила, что отгораживающие их от входного тоннеля ворота невозможно сдвинуть в сторону.
– Это неважно, – отмахнулся подполковник. – Нам бы взорвать в тоннеле что-нибудь электромагнитное.
– Зачем, Эри?
– Вывести из строя всю их аппаратуру. Наблюдаешь, Слим? Они в «панцирях».
– Но ведь тогда повредится и наша техника?
– А так вообще все что есть, – высказался кто-то из окружающих «технарей».
– У нас все едино ничего подходящего не имеется, – констатировал Эррол Фросси, глядя в экран.
– А если реактор? – предложил кто-то помладше званием.
– Импотенцией не отделаемся, – спокойно прокомментировал подполковник. – Да и лучевой болезнью наверняка нет. Пожалуй, даже если тут, на нашем этаже, дойдет до уровня такой штуки, как «смерть под лучом», то там, за дверьми, будет еще вполне приемлемо. По крайней мере, для техники. Да и людишки сумеют спокойно довершить свою миссию еще до потери сознания. И, кстати, мы зря болтаем, реактор у нас аварийно безопасен. У него куча степеней… Господи Иисусе, смотрите, они уже вскрыли ворота «два».
– Надо взрывать наши, «пятые», и выпускать внутреннюю охрану, – предложил бригадный генерал.
– Нет, сэр. Это бесполезно, – отмахнулся подполковник. – А кроме того, заряд, способный выворотить ворота, разнесет и все внутри. Да и нет у нас такого заряда.
– Так что же, нам сидеть сложив ручки?
– Будем надеяться, наш «стратег» что-нибудь сообразит.
– А что он может?
– Вдруг сумеет как-нибудь вернуть себе власть над воротами, и тогда мы все-таки выпустим полицейских в тоннель.
Но надежд на это оставалось все меньше. Они с ужасом наблюдали, как быстро продвигаются по тоннелю чужие, неизвестные солдаты.

101

Повелитель игрушек
«Вышел робот из тумана, вынул что-то из кармана: „Буду резать, буду бить, с кем останешься дружить?“ Вот именно такая рифма всплыла откуда-то из подсознания. И если бы имелось время, можно было бы подумать-погадать, выкристаллизовалась ли она там, в глубине, только что, или все же была давно-давно готова и появилась к случаю, Скорее всего, тут наличествовал второй вариант, ведь мысли червоточины плавали по нейронным соединениям давно.
Вообще-то карманов у робота не имелось, но сказать, что он был голым, тоже не получалось. Не все его микросхемы, кабельные узлы и шарнирные соединения торчали наружу, в мир солнечной радиации, пыли, влажности и перепада температур. Основные надежно изолировались внутри прочно выглядящего, не блестящего железа. Наверное, именно из-за последнего обстоятельства Миша не заметил робота раньше. Еще, конечно, из-за размеров, робот был не слишком крупным – чуть больше полуметра в высоту. Естественно, сравнительно с выпущенными несколько часов назад миллиботами он смотрелся просто-напросто Гулливером. И собран он был явно с умом. Ибо кроме неброского вида, он еще и практически не шумел. А ведь передвигался совсем не на каких-нибудь фантастических, копирующих паучьи ногах – на обычных гусеницах. По крайней мере, на вид – вполне заурядных, хоть и наверняка прорезиненных.
Ладно, каким образом устроены гусеницы, являлось сейчас не самым важным. Гораздо значимее было, прибыл ли робот сюда в процессе какого-нибудь планового, периодически воспроизводимого патрулирования или со специальной целью обнаружить чужого лазутчика именно здесь и сейчас. Но ведь, наверное, во втором случае удобнее прислать на место какую-нибудь ударную группу захвата? Или после нападения «Пульсара» у защитников «Прыща» абсолютно не осталось сил? В это трудно поверить. Наоборот, сил должно прибавиться: резервов в округе считать – не пересчитать.
Но если этот «самокатный» механизм явился на место по собственной инициативе, тогда интересно, что он умеет еще, кроме бесшумного катания по горам? На танк он вроде бы не похож, и пулеметные ленты за ним не волочатся – вполне стоит предположить, что он вообще не вооружен. Хотя кто знает, вдруг способен плюнуть на близкой дистанции какой-нибудь химической гадостью? А поскольку противогаза нет – будем держаться на дистанции. И вообще-то, конечно, не в непосредственной угрозе от этой железяки речь. Даже если его задача только лишь обнаруживать пришельцев извне и сообщать куда следует, то уже этого хватит. Тогда вводная проста до жути – не попадать в объективы до момента, когда машина укатит куда-нибудь прочь, по своим делам.
«Ты зачем приехал? – хотелось сказать по этому поводу. – Двигал бы куда подальше» не нервировал, тут и без тебя забот полон ворох».
Стоило прикинуть шансы обнаружения. Однако, по-серьезному, на чем им было основываться? Достаточно точно известны только собственные параметры. Лежим мы неподвижно, за счет мониторного костюмчика вполне по цвету сходны с камнями. Кстати, одежонка оказалась не слишком удобной в плане носки, с хлопковой рубашечкой не сравнить, и к тому же постоянно возникает ощущение, будто то там, то тут по телу пробегают слабые электрические разряды. Скорее всего, подсознательное программирование на дискомфорт, но может, и правда, вдруг проявилась повышенная чувствительность к электромагнитным полям. И вот по сему поводу: если мы ощущаем, то что говорить о горно-гусеничной технике, коей эти поля – родная песня о главном в жизни? Что, если в комплектации робота присутствует специальный детектор? Или у него в верхних сочленениях вообще широкоугольная камера? И спектральный диапазон видения этой камеры гораздо шире человеческого? То есть там, где простые смертные – не киборги – наблюдают имитацию местности, хитрый гусеничный механизм лицезрит наивного, глупого человечка. Да плюс еще дополнительная оптика фокусировки? Может, он уже давно все, что надо, рассмотрел, увидел с километровой дальности, пока мы тут о его мелкоте ведать не ведали, а теперь просто прибыл доложиться, что игра окончена и пора, поднявши ручки, спуститься вниз для обыска? И вдруг тогда в самый раз будет такая тактика: достать свою многозарядную «беретту», всадить в незваного гостя одну-две пули – такой мелюзге это будет чересчур, но уж для верности – дабы неповадно стало шастать где не следует, а потом быстро собрать по новой свой дельтаплан и попытаться взлететь.
Теперь первичный план, ожидания боя, по выходу «Пульсара» обратно, дабы улизнуть по воздуху под шумок, значения не имел. Требовалось рисковать. Вон тот, давно запримеченный, отстоящий метров на триста в стороне склон вполне годился для разгона и старта. Тем более ныне не придется тащить с собой пятьдесят пять микромашинок, пульт управления и прочую дребедень. Потребуется вознесение вверх только собственной худобы. Ну, разве еще пистолета, не для воздушных боев – так, на всякий случай.
Однако в этом мире американских Скалистых гор все происходило совсем не по планам проникшего извилистыми путями из России чужака, и даже не по его экспромтам. И, наверное, требовалось не размышлять о будущем полете дельтаплана, а с ходу атаковать гусеничного коротышку. Хорошая «мысля» приходит опосля! Наличие пятнадцатизарядной и до сей поры не задействованной в деле «беретты» сбило с толку. Вдруг бы получилось вообще разделать робота врукопашную? Наверное, если его хорошо пихнуть – он опрокинется. И тогда любой из тысячи окружающих камней может стать орудием расправы с его оптикой, антеннами и прочим. Потому как удары камнем тоже разносятся далеко, но выстрелы все ж таки слышнее. Хотя, конечно, уничтожение патрульной машинки незаметным не останется. Ибо даже учитывая нападение из каменного века, вряд ли в тутошних местах водится снежный человек, на которого это получится списать.
И все же «железяка» – она железяка и есть. Гусеничный разведчик явно не обладал даром предвидения. Для него не существовало будущего, или, скорее, оно было четко детерминировано в пределах просчитанной вероятности. Зато он надежно стыковался с настоящим, и не только за счет прорезиненных гусениц. Вероятно, он держал в памяти все заковырки патрульного маршрута. Ультразвуковой сонар выдавал ему зарисовки, которые накладывались на отснятый загодя трафарет. Потому, если какой-то камень на маршруте сдвинулся бы в сторону хотя бы сантиметров на пять – это не прошло бы незамеченным. Сведения о таком казусе наверняка пересылались куда-то ниже, в плане географического размещения, но зато выше по командной цепи, а уж там кто-то, может быть, с биологическими, а может, и с такими же электронными, только более специализированными на теории мозгами, решал ребус: посылать или не посылать группу спецназа для прочесывания подозрительного участка.
Но то были лишь прикидки – теоретические последствия. Сам же робот смотрелся все-таки игрушечно и непосредственной опасности явно не представлял. Двигался он достаточно медленно и к тому же не в непрерывном режиме. То есть иногда он неожиданно замирал. Возможно, задумывался о смысле бытия или еще о чем-то не слишком доступном роботам. Люди, как известно, иногда улавливают мысли друг друга, хотя делают это не непосредственно, а с промежуточным отслеживанием мимики и прочего. Но ведь язык мимики они освоили гораздо раньше речи, потому лицо до сей поры и является сигнальным фонарем, выставленным из одежды. Однако мимики роботов никто не осваивал – она еще не появилась. И значит, при всем желании Миша Гитуляр не мог уловить, о чем размышляет этот трактороподобный механизм. Тут не помогало даже давнишнее общение с техникой. Поэтому он просто, не шевелясь, наблюдал за машиной. Может быть, эта маленькая гусеничная беда все-таки пройдет стороной?
Однако он зря надеялся. Телепатическое угадыванье процессорных раздумий неожиданно состоялось. В голове у компьютерщика Гитуляра будто бы сыпанули искрами соединившиеся случайным образом контакты, ибо он увидел, где остановился и куда развернул свои сенсоры патрульный робот. Там, всего в пятнадцати метрах от его маршрута, лежал среди камней наполовину разобранный дельтаплан.

 

102

 

Испытание брони
Итак, простейший расчет для неглупого третьеклассника. Хотя теперь, после обработки нескольких поколений человечества TV-излучением, может, уже только пятиклассника. Длина туннеля два и шесть десятых км, «крейсерская» скорость экзоскелета сто восемьдесят в час; предельную – двести тридцать – даже не рассматриваем, пусть ресурс аккумуляторов экономится. Вопрос: за сколько можно проскочить коридор и успеет ли подразделение внутренней полиции занять специальные боевые ниши для прострела и перекрытия оного? Ответ на первый вопрос: «панцири» пройдут коридор менее чем за две минуты. В смысле, туда и обратно? Ответ, естественно, грубый, неточный, ибо нужно учесть еще дополнения – трехсотметровый коридорный аппендикс вначале и стометровый в конце, разнесенные по краю, а главное, наличие запертых ворот. Везде и всюду перед препятствиями требуется тормозить, ибо, конечно, броня из фуллерена не развалится – влипнет в бетон да отскочит, – однако «пилоту» внутри, в общем-то, не позавидуешь. Инерция – штука мстительная. Хотя, казалось бы, а чем это налетевшая на десантника бетонная стена хуже пулеметной пули? Вроде бы даже лучше, ибо ее скорость на порядок ниже. Однако что-то там, во внутриатомных структурах, устроено не так, и потому столкновение со стеной на скорости сто восемьдесят км не способно запустить микромеханику фазового перехода. И значит… Вот именно, теперь там, внутри панциря, и происходит колдовство навыворот – «пилот-диверсант» превращается в лепешку. Это даже не авто – тут нет места для надувания подушек безопасности. А потому сто восемьдесят в час – это наличествующий, но опасный потенциал.
Уменьшим разгон. Однако и сто км в час тоже большая скорость для несчастных двух и шести десятых км. Очень маловероятно, что кто-то из внутренней полиции успеет занять оборону. И, кстати, даже если успеет, сколько секунд останется у него на стрельбу? «Плазмобой» – штука, конечно, серьезная, но время слишком коварно – реакции человека может просто не хватить. Между прочим, процесс действует в обе стороны. Поскольку нападающие не роботы, на таких скоростях они тоже не успевают целиться. К тому же они в движении – шансы попасть еще хуже. Следовательно?
Возможно, лучшей тактикой защитников стало бы доброе старое регби? Естественно, если стражники тоже в «панцирях», пусть и более примитивных. В варианте неэкипированного человека таран экзоскелета для него ничем не лучше столкновения с паровозом. В случае встречных «скелетов», да еще количественного перевеса, вполне может получиться остановить «Пульсар» на подходе. Борьба сервомоторов и амрестлинг пьезокерамики стало бы еще тем шоу.
А относительно точности стрельбы? Зачем она нужна в округлости и прямоточности коридоров? Плотность огня – вот и все семечки! Три минуты – время смешное. Несколько плазменных винтовок, палящих очередью вдоль тоннеля, – вот и вся методика пробивания обороны. Дабы таковая имеет место быть.
И даже все это с разделением на фазы. Ибо первые внутренние ворота – через триста метров. Вторые делят тоннель пополам, третьи – снова через тысяча триста метров и затем четвертые, те, что за поворотом в девяносто градусов. Но последние пробивать не требуется. Наоборот, они должны быть заблокированы, ибо там, за ними, сердце «Прыща» вместе с обслуживающим персоналом. По плану эти четвертые, а в общем-то, пятые, ворота останутся запертыми до самого конца. Их сдвинет с места, а может, просто расплавит, внесенный «Пульсаром» ядерный фугас.
Да, кстати, в задачке на скорость неплохо бы учесть, что вначале, по пути к цели, «Пульсар» будет двигаться под некоторым наклоном вниз, в глубины горы. Потом, естественно, наоборот. Но для меняющих форму под действием тока голеней – пологий спуск-подъем мелочное препятствие.

Федор БЕРЕЗИН

Добавить комментарий