Знаменитый анархист Нестор Иванович Махно воевал в районе Юзовки. Ему в этом активно помогал уроженец нашего города Лева Задов.
Известный белогвардеец Сергей Мамонтов в своей книге «Походы и кони» подробнейшим образом рассказывает о том, как жилось ему и его товарищам по борьбе в Юзовке, которую они отбили у красных, а потом уступили им. Среди прочего, приводит такой эпизод: «Как-то в Юзовке, переходившей много раз от одних к другим, я разговорился с крестьянином:
– За кого вы, собственно, стоите?
– А ни за кого. Белые грабят, красные грабят и махновцы грабят. Как вы хотите, чтобы мы за кого-то были?..
Он только забыл прибавить, что они и сами грабят. Рядом было разграбленное имение».
Махновцы вносили в эту сумятицу грандиозный вклад: по территории области их мобильные отряды шастали в любых направлениях. Иногда, правда, нарывались на неприятеля.
Героическая смерть махновской лошади
Поскольку батько Махно старался сделать свою народную армию носительницей любезных его сердцу анархистских идей, то население он старался лишний раз не озлоблять. Начиналось все с пропаганды и агитации. Упор делался на деревни, где проводились митинги с призывом вступать в ряды борцов за вольные Советы. Временами это делалось в открытую, параллельно с продвижением крупных формирований, временами – как вид подрывной пропаганды. Именно при выполнении такой акции в июле близ Старомихайловки задержали двух махновцев. Допросили, посадили в сарай. Ночью арестованные попросились выйти по великой нужде. Далее все шло по стандартной схеме – попытка побега и стрельба на поражение. Пули легли удивительно точно.
Рабочие к Махно относились более индифферентно. Он к ним – с явным недоверием, отсюда рождались мелкие инциденты. Но бывали эпизоды и покруче. Одно из подразделений батьки при постое на Трудовском руднике было “сдано” ЧК одним из местных жителей. Пришлось бежать, отстреливаться. Но, выждав, пока страсти улягутся, молодцы вернулись. И плохо пришлось тогда Трудовскому руднику. На глазах у мужчин махновцы долго и со смаком насиловали местных женщин. После такого инцидента трудовские рабочие, естественно, прониклись классовой сознательностью и быстро сформировали отряды для борьбы с батькой. Гнать их в бой не было нужды.
29 июня в районе Гришино произошла схватка с анархистской армией. У Махно было 1,5 тысячи сабель, 1 тысяча пехоты, 100 пулеметов и 8 орудий. Костяк этого подразделения составили сдавшиеся в плен красноармейцы 42-й дивизии. В районе Гришино выехал командир бригады с двумя батальонами ВОХР. Эти силы и вступили в бой с превосходящими силами противника. Бой длился 3 часа. Попавшие в плен махновцы отдавали дань уважения упорству вохровцев, которым удалось смять порядки врага, но от бегства тех удержало присутствие батьки, который повернул свои войска в атаку. Батальоны были разбиты вдрызг. Ход сражения излагается по сообщению командира, поэтому сопротивление и выглядит столь отчаянным. На деле же, если вдуматься, 100 пулеметов могли перекосить 2 батальона вохровцев в течение нескольких минут. Но командир, конечно, возложил вину на чешскую бригаду, которая вопреки приказу не двинулась на подмогу со станции Гришино. Кстати, в этом бою были убиты лошадь под Махно и его телохранитель.
Юзовский нянь
Впрочем, была у Махно одна связь с Юзовкой, назвать которую «прочной» – значит, ничего не сказать. Именно оттуда был родом глава его контрразведки Лев Зиньковский-Задов. Тот самый, который классически произнес: «Я Лева задов, и со мной шутить не надо!»
До революции Лева работал на Юзовском металлургическом заводе каталем – загружал плавильные печи. Огромного роста, здоровенный еврей попал на заметку социал-демократам и анархистам. К последним Задов и примкнул окончательно. Парня поставили в «боевую команду», целью которой было исполнение «эксов» (проще говоря, налетов для пополнения партийной кассы). Неудивительно, что при таком повороте дел Лева загремел на восемь лет. Успел отсидеть половину и был освобожден Февральской революцией. Вернулся в Юзовку и как выдающийся борец с режимом был избран депутатом городского Совета. Поступил в Красную Гвардию, вырос до начальника штаба полка, но не сошелся с большевиками по идейным соображениям, вернулся на Украину и в конце концов примкнул к любезной его сердцу анархической вольнице батьки Махно.
Когда его будут допрашивать в НКВД, Задов опишет эту ситуацию так: «Оставаясь анархистом и не желая в силу политических убеждений продолжать участие в Красной армии, я уехал на Украину, ставя перед собой цель пробраться в Юзовку для ведения в тылу немцев подпольной анархистской работы. В Юзовке мне стало известно, что в Запорожском уезде оперирует отряд, возглавляемый Махно, именовавшим себя анархистом…». В общем, они нашли друг друга. Очень скоро батька оценил организаторские и лидерские способности нового соратника – поручил ему ведение контрразведывательной работы, приблизил к себе и вообще…
Как свидетельствует публицист Вячеслав Воронков, «для самого батьки Махно он стал настоящей нянькой. Нестор Иванович в боях с красными войсками был шесть раз ранен. Одна пуля вошла в бедро и вышла в районе прямой кишки, вторая вонзилась в затылок и вышла через щеку, раздробив челюсть. У Махно были перебиты ноги, и Задов носил его на руках, ухаживал, словно за малым ребенком».
Одесский куплетист
Лева Задов был человеком, что называется харизматичным. Вот как описывает его сын Вадим Зиньковский (понятно, что с пристрастием, но все же): «У отца был сильный приятный баритон, к тому же он был хорошим рассказчиком. От рассказов отца люди и смеялись, и плакали. Помню одну из историй — что-то вроде анекдота того времени, рассказанную отцом. Гражданская война. Поезд, битком набитый мешочниками. Нападают бандиты, начинают грабить, отбирают все до последнего. Паника, суета. В уголке сидит старый еврей, склонившись над своим мешком. Бандиты увидели его, подбегают: “Ах ты, жид!” — “Нет!” — “Тогда скажи “кукуруза”!” В ответ на это старый еврей поет следующее (жаль, письменно невозможно передать особую “местечковую” интонацию, еврейский акцент тех лет): «Я не евгей и не коммисаг, Меня не зовут Иу-у-да. Я вам пгавильно по-гусскому скажу, ай куку-гуза!»… Из писателей отец больше всего любил Ф.Достоевского».
А больше всего не любил, наверное, Алексея Толстого. В «Хождении по мукам» Лева Задов выведен каким-то одесским куплетистом, шутом гороховым с садистскими замашками, от которого натерпелась одна из героинь. Именно такой, искаженный образ этого человека утвердился в массовом сознании. А фраза, придуманная Толстым – «Я Лева Задов, и со мной шутить не надо! Я тебя буду пытать, а ты мне будешь отвечать!» – стала хрестоматийным.
Конечно, Задов существенно помогал Махно при завоевании Донбасса. В сентябре 1919 года армия батьки совершила свой знаменитый рейд по тылам белых по маршруту Бердянск-Мариуполь-Волноваха-Юзовка. В телесериале «Девять жизней Нестора Махно» появление батьки в Юзовке происходит на фоне железнодорожной станции, в которой ничего общего с прототипом не угадывается. Между прочим, за этот рейд Нестор Иванович получил от красного командования один из первых отденов Красного Знамени – высшей награды республики. Правда, потом не нашел общего языка с Троцким, мечтавшим загнать махновские соединения в состав Красной армии, и ушел на «вольные хлеба» – воевать против всех.
Но свои люди в Юзовке у него остались – несмотря на то, что «художества» хлопцев батьки и вызывали в городе злобу и гнев. Именно эти люди спасут его двумя годами позже, именно их наличие породит одну местную легенду.
Клад батьки Махно
В конце 1920 года после окончательного разрыва с большевиками Махно вынужден был оставить родное Гуляйполя. Вот как описывает дальнейшие события биограф батьки, известный анархист Петр Аршинов: «П.Аршинов: «Три тысячи бойцов-революционеров были окружены войском в 150.000 человек. Махно ни на минуту не потерял мужества и вступил в героическое единоборство с этими войсками. Окруженный со всех сторон красными дивизиями, он, как сказочный герой, шел, отбиваясь направо, налево, вперед и назад. Разбив несколько красноармейских групп и взяв в плен свыше 20.000 красноармейцев, Махно пошел было на восток, к Юзовке, но, как его предупредили юзовские рабочие, ему был устроен сплошной военный заслон, и он вдруг круто повернул на запад и пошел фантастическими, ему одному ведомыми путями. Сторонясь дорог, армия сотни верст двигалась по снежным полям, руководимая каким-то изумительным способом и умением ориентироваться в снежной пустыне. Этот маневр дал возможность армии махновцев увернуться от сотен орудий и пулеметов, смыкавшихся вокруг нее, и в то же время разбить на Херсонщине под с. Петрово две бригады 1-й конной армии, считавших, что местопребывание Махно находится за сто с лишним верст от них».
Итак, юзовские «люди Левы Задова», вовремя сообщившие Махно о засаде, фактически спасли его и продлили агонию анархической армии. Ну, а где же легенда?
А легенда заключается в том. Что в старой части Юзовки (предположительно – где-то на Ларинке) в одном из домов батька, оставляя Юзовку, схоронил армейскую казну – баснословные богатства в золоте и драгоценных камнях. Оставил верным людям, чтобы при возвращении востребовать и продолжить борьбу за правое дело. В Донецке до сих пор еще ходят разговоры о том, как в 20-е годы искатели кладов шарили по подвалам и огородам, надеясь отыскать сказочные богатства батьки.
Говорят, дыма без огня не бывает. Вероятно, юзовская история – всего лишь отголосок более масштабной легенды о кладе батьки Махно. В севастопольской газете «Графская пристань» были помещены воспоминания одного ветерана Великой Отечественной, воевавшего с Аллой Зиньковской – дочерью Задова. Вот что рассказывал этот старик: «В ходе очередного налета тяжело ранило нашу Аллу. Мы приходили ее проведывать. В один из вечеров так получилось, что я остался возле нее один. Не знаю, может быть, она предчувствовала свою близкую кончину, но почему-то именно мне она, тяжело дыша, рассказала о том, что за несколько дней до расстрела ее отец сумел упросить конвоира встретиться с дочерью. Посулил бриллиант в восемь карат. Лев Зиньковский рассказал Алле, что на окраине Мариуполя, в доме, где в последний раз квартировал батька Махно, за печкой есть тайник, а в нем коробка жестяная для чая. Там спрятан дневник батьки за 1919 год с подробным описанием того места, где на Гуляйполыщине Махно схоронил клад из драгоценных камней».
В общем, искать можно и в Мариуполе. А можно – и на Ларинке. Чем черт не шутит?