Увидев Рудольфа Плюкфельдера, я обомлел. Заслуженный мастер спорта, многократный чемпион СССР, Европы и мира, выдающийся советский штангист – и вдруг на поселении в Германии. Что случилось?
— Мой отъезд из России связан с Василием Алексеевым, знаменитым штангистом-тяжеловесом и моим учеником. После того как он прилюдно сжег свою ленту почетного гражданина Рязани, где тогда проживал, руководство области предложило ему вернуться на старое место жительства — в Шахты. Я там жил и тренировал штангистов. Меня он иначе как «СС Владимирович» не называл, намекая на национальность. Из-за Алексеева от меня ушли лучшие на тот момент ученики — Давид Ригерт и Николай Колесников. Но он не унимался, стал угрожать мне. К тому времени Алексеев уже побывал в тюрьме за жестокое избиение человека. Но Василия оттуда вытащили, он ведь был «гордостью советского спорта»… Словом, я воспользовался приглашением Федерации тяжелой атлетики Литвы и уехал. Но вся перестроечная вакханалия, и особенно расстрел возле Вильнюсского телецентра, подтолкнула нашу семью к отъезду в Германию.
— Рудольф Владимирович, а почему в советских средствах массовой информации была искажена ваша фамилия?
— Когда я был арестован, бежав из Нарымской ссылки, мои метрики сгинули где-то в милиции. А метрические книги были вывезены отступавшими немецкими войсками. Дубликат мне делали со слов брата. Паспортистка посчитала, что Плюкфельдер произносится легче, чем Пфлюгфельдер.
— Каким образом вы оказались в ссылке?
— Как и остальные советские немцы, депортированные в Сибирь. Нашу семью выслали 29 сентября 1941 года, отца и брата расстреляли 5 ноября…
— Почему вы остановили свой выбор на тяжелой атлетике?
— Вначале занимался борьбой и даже два года подряд — в 47-м и 48-м — становился чемпионом Сибири и Дальнего Востока. Но когда всем интернированным немцам добавили еще по 25 лет ссылки, нам запретили выезжать в другие города. Пришлось переквалифицироваться в тяжелоатлета. Жизнь уже тогда учила все взвешивать… К 1958 году я установил несколько мировых рекордов, но этого пытались не замечать ни пресса, ни спортивные чиновники. Чтобы попасть в сборную Союза, мне нужно было стать на голову сильнее других. И, начиная с матчевой встречи сборных Польши и СССР, я шесть лет подряд выигрывал все турниры, включая Олимпиаду-64 в Токио.
— Вы побили все мировые достижения первого советского рекордсмена — легендарного киевлянина Григория Новака…
— Когда нас познакомили, Гриша был удивлен моими физическими данными. Окружность бицепса моей правой руки составляла 36 см, у него — 48! Если он выполнял жим силовым методом, то я — за счет технической подготовки… Мы были в дружеских отношениях вплоть до его смерти. Отношу Новака к лучшим штангистам всех времен, наряду с Аркадием Воробьевым, Юрием Власовым и Леонидом Жаботинским. Из более молодых пополнил бы эту славную плеяду именами Давида Ригерта и Юрика Варданяна.
— А вас можно назвать лучшим тренером. Вы — единственный наставник в истории тяжелой атлетики, воспитавший шестерых олимпийских чемпионов, которые установили свыше 200 мировых рекордов.
— В течение всей активной карьеры я вел записи о тренировочном процессе, стрессовых нагрузках, и к моменту переезда в Шахты накопил солидный материал для тренерской работы. К своим ученикам никого не подпускал, в том числе и «медиков». Я сам всегда противился приему стимуляторов, и ребят ограждал. Видимо, это сыграло свою роль. Вначале меня «ушли» из сборной как спортсмена, затем — как тренера. Могу с полным основанием утверждать, что мои ученики — олимпийские чемпионы Алексей Вахонин, Николай Колесников и Давид Ригерт — побеждали честно, без таблеток.
— Рудольф Владимирович, в свои 74 вы выглядите подтянутым и энергичным. Как вам это удается?
— Я не пью и не курю, практически ежедневно бегаю кроссы, три-четыре раза в неделю выполняю упражнения со штангой. При собственном весе 95 кг толкаю 100-килограммовый снаряд, приседаю со 160-ю килограммами. Десять лет назад в Англии я выиграл золотую медаль на чемпионате мира среди ветеранов. Больше на подобные турниры не ездил — не интересно да и накладно, пенсия не позволяет колесить по Европе.
— А в сборную Германии вас не приглашали?
— Там, видимо, своих спецов хватает. Да и руководителям Немецкой федерации тяжелой атлетики вряд ли, наверное, известно о моем пребывании в стране.
— Не мучает ностальгия по России?
— Воспоминания о той стране вызывают у меня и членов моей семьи не слишком приятные ассоциации. Помните, что началось, когда пошли разговоры о восстановлении автономии немцев на Волге? Даже поговорка появилась: «Лучше СПИД, чем немцы на Волге»… А здесь нас никто не обругает «фашистами», мы не боимся ходить по улицам и не ломаем голову над тем, где бы достать самое необходимое. Словом, чувствуем себя свободными людьми…
Евгений МАЛКОВ