Говорят, человек может прославиться одним поступком. Достаточно сделать что-нибудь неординарное, чтобы носить приятное бремя славы на плечах. На счету художника Евгения Грейлиха не одно доброе дело, но свою порцию славы он так и не получил. Хотя за славой он и не гнался. Он просто спасал. Спасал достояние народа – ценные картины, которые перед оккупацией Сталино немецкими войсками были просто брошены прямо в музее…
Говорят, человек может прославиться одним поступком. Достаточно сделать что-нибудь неординарное, чтобы носить приятное бремя славы на плечах. На счету художника Евгения Грейлиха не одно доброе дело, но свою порцию славы он так и не получил. Хотя за славой он и не гнался. Он просто спасал. Спасал достояние народа – ценные картины, которые перед оккупацией Сталино немецкими войсками были просто брошены прямо в музее…
Уже спустя не один год после тех событий Евгений Евгеньевич назвал свой поступок необдуманным, но глубоко человечным. Ведь так оно и было на самом деле.
…В тот вечер немцы уже были в Сталино. Над городом стояло плотное облако дыма, подцвеченное заревом пожаров. Именно тогда Евгений Евгеньевич заметил хлопающую на ветру дверь картинной галереи городского Дворца пионеров. Когда настороженный художник заглянул в помещение, которое еще недавно было гордостью города, он увидел разрушенный зал, ворохи бумаги вперемешку с картинами. Взглянув на произведения живописи, которые, как мусор, лежали на полу разрушенной галереи, он сразу закрыл дверь и поспешил к товарищу, который жил неподалеку.
Встретив у друга еще нескольких художников, Евгений Евгеньевич изложил им свой план: нельзя оставить картины в галерее, их нужно спасти, хотя бы на время спрятать дома. Холода, с которым товарищи отнеслись к его предложению, он просто не ожидал. Услышав равнодушное: «Теперь не до картин», – ошарашенный Евгений Евгеньевич в одиночестве вернулся в галерею, выбрал несколько небольших полотен, стянул их шпагатом и отнес домой. Пробираясь дворами, художник смог обойти немцев, которых в Сталино уже было немало. Лишь переступив порог дома, он осознал всю смелость своего поступка и всю опасность, которая нависла над ним.
Весь долгий период оккупации семья Грейлих все время искала надежное место, чтобы спрятать полотна, ведь, узнай немцы о картинах, трудно представить, какая беда пришла бы в дом Евгения Евгеньевича. Полотна зашивали в детское одеяло, прятали в водосточную трубу…
После освобождения, которого ждали так долго, выяснилось, что все трудности и опасности, которые пережил художник, пытаясь спрятать полотна, – ничто по сравнению со вставшей перед ним проблемой. Галерея сгорела, и отдел искусств не имел ни малейшего понятия, что делать с полотнами. Не забрали картины и сотрудники Третьяковской галереи, которые специально прибыли в Сталино.
Евгению Евгеньевичу пришлось писать объяснительные каждому новому директору музея, куда он пытался отдать сохраненные полотна.
Узнав о том, что картины долгое время хранились в частной квартире, зашумели журналисты. На художника со всех сторон посыпались обвинения. Его обвиняли не только в незаконном хранении предметов искусства, но и в том, что он отдал музею далеко не все работы, которые унес в ту ночь из разрушенной галереи.
Людям было неимоверно трудно поверить в то, что преданный своему делу и кристально честный человек действительно сделал то, на что способны не многие: рискуя собой, спас достояние народа. По-настоящему мудрый человек, Евгений Евгеньевич стойко переносил подозрения, кляузы, недоверие и шепот за спиной. Он устал объясняться с чиновниками и простыми обывателями. Чтобы понять, что он поступил правильно, художнику достаточно было увидеть спасенные им картины на стенах музея в Киеве, почувствовать восторг посетителей, которые не могли оторвать глаз от знаменитой «Боярышни» Маковского – картины, которая была в числе 11-ти переживших оккупацию полотен. Сейчас девять картин вернулись обратно в Донецк. Мечтой Евгения Евгеньевича было собрать все полотна в одном музейном зале и дать возможность дончанам любоваться ими…
Евгений Евгеньевич был художником по призванию. Именно уважение к труду художников подтолкнуло его совершить поступок, героизм которого спустя много лет все-таки признали. Евгения Грейлиха приняли в Союз художников, где вскоре он стал ответственным секретарем худсовета, председателем ревизионной комиссии. О нем действительно узнали, ведь кроме замечательных пейзажей, портретов и натюрмортов его кисти принадлежат несколько картин для Музея партизанского движения в Донбассе, роспись комнаты сказок в заново отстроенном Дворце пионеров.
Евгений Евгеньевич реализовал себя не только как по-настоящему талантливый художник, но и как разносторонне развитая личность. «Папа был замечательным человеком, – вспоминает дочь Евгения Грейлиха Наталья, – интересным рассказчиком и собеседником. Его страстью были книги, он собрал огромную интереснейшую библиотеку». Евгений Евгеньевич писал сценарии к фильмам, стихи и прозу. Он очень любил природу, находил прекрасное в том, что чаще всего мы не замечаем.
Последняя персональная выставка художника прошла в 1991 году. Он так и не до-ждался внимания и признания от властей. Устав от ноши, которую он нес на плечах долгие годы, Евгений Евгеньевич потерял интерес к творчеству и повседневной жизни. Замкнув на ключ мастерскую, он часами просто сидел и думал…
Художник скончался в 1998 году. Он оставил след в искусстве. И пусть чиновники так и не оценили тот поступок, который люди, знавшие Евгения Грейлиха, не боятся назвать подвигом, этот человек действительно совершил подвиг – сохранил для грядущих поколений 11 спасенных от немцев полотен.
Галина Новикова (Донецкие новости)