История Луганского края. Глава 1. Очерки истории Подонцовья в древности: Подонцовье — «коридор» движения и расселения народов в раннем средневековье

Posted on Author en 0

В раннем средневековье территория Подонцовья более, чем когда-либо раньше, напоминала огромный широкий коридор, по которому с IV по XIII в н.э. в Европу систематически двигались племена. Образ жизни и хозяйство этих народов не были одинаковыми. Одни из них только воевали (гунны, авары), другие были больше склонны к хозяйствованию – скотоводчеству, третьи – к оседлости, появлению поселений и даже городов. Наконец, у части кочевых племен возникали недолговременные протогосударства – тюркские каганаты.

Глава 1. Очерки истории Подонцовья в древности

Глава 2. Наш край в XIV—XVIII вв.

Глава 3. Луганщина в XIX веке

Донецким степям всегда был присущ этнокультурный динамизм, но особенно интенсивным он стал с IV в., и связано это со вторжением гуннов. Вслед за гуннами в V-VI вв. в степях остановились кутригуры, оногуры, утигуры, которые в древних источниках называются гуннами (на самом деле это отколовшиеся от гуннов группы тюркоязычных протоболгар (праболгар)).

В VI в. в центральную Европу через этот же степной коридор из Средней Азии прошла аварская орда. В VII в. (635 г.) в Приазовье возникает первое “государство” кочевников Приазовская Булгария со столицей в бывшем античном городе Фанагория. Его возглавил каган Кубрат из рода Дуло. Знак рода Дуло, высеченный на камне, находится в экспозиции музея Луганского педуниверситета.

Одновременно с образованием Приазовской Булгарии на востоке между Доном и Волгой в Прикаспии в VII в. возникает еще одно государственное объединение – Хазарский каганат, во главе которого становится знаменитый род Ашина, враждующий с родом Дуло. Война между ними была неизбежна, и она началась вскоре после смерти кагана Кубрата в середине VII в. Двое из пяти его сыновей, Аспарух и Батбай, возглавили орды, на которые распалось “государство” Кубрата.

Аспарух сражался с хазарами мужественно, но Батбай бездействовал и подчинился воле Хазарии. Наше степное Подонцовье, как и соседние территории Приазовья, Верхнедонечье, вошло в западную часть (периферию) Хазарского каганата. В письме царя Хазарии Иосифа, датируемом X в., в частности, сообщается, что многочисленный народ, проживающий по Донцу, платит ему (царю) дань.

Аспарух, в единоборстве не выдержав натиска хазар и арабов, в 70-х гг. VII в. вместе со своей ордой откочевал на Дунай. Там возникла Дунайская Булгария, сегодняшняя Болгария. Итак, с середины VII в. и до середины X в. территория Подонцовья входила в Хазарский каганат. До VII в. на протяжении 300 лет в степях среднего Подонцовья достаточно часто происходила смена одних кочевых народов другими. Заметим, что здесь нет ни одного славянского поселения или могильника. В течение всего раннего средневековья и даже в поздние периоды (до XIV в.) мы не встречаем свидетельств присутствия славян в Подонцовье.

Среднее и Нижнее Подонцовье, безусловно, входит в великий пояс степей, начало которого в далекой Азии, а завершение – где-то за Днестром. В таком случае наш край мы рассматриваем как степной коридор, соединивший азиатские и европейские степные пространства.

Как и повсюду, в наших степях наблюдается огромное количество археологических памятников, в которых встречаются материалы раннего средневековья. В одних случаях они обнаружены в погребениях, в других – в виде тризны, в третьих – в виде случайных находок. Наш очерк о материалах раннего средневековья начнем с редких находок. В Эрмитаже, в зале “Искусство Древнего Востока”, выставлены уникальные художественные произведения, найденные в нашей местности. Например, серебряный кувшин из с. Павловка Белокуракинского района, найденный в 1923 г. К сожалению, обстоятельства и условия его обнаружения не известны. Его высокие, стройные пропорции, широкая подставка, изящно изогнутая петлевидная ручка, барельефный орнамент по тулову, позолота изображений и другие признаки восточного искусства свидетельствуют о том, что сосуд был изготовлен в Иране при правлении династии Сасанидов в V в. н.э.

Второе уникальное художественное изделие Древнего Ирана – кувшин из серебра, датируемый VI в., с изображением четырех танцовщиц, который найден якобы в с. Лимаревка Беловодского района. Обстоятельства этой находки также неизвестны. Место современного хранения кувшина – Эрмитаж. Историки были в недоумении, размышляя, каким образом такие вещи оказались в донецких степях, с каким из кочевых народов шедевры древнего искусства Востока могли попасть в эти края. По нашему мнению, в решении этих вопросов может помочь изучение действующих в раннем средневековье международных торговых путей, в частности, Великий шелковый путь. Как показали исторические исследования, экономические контакты народов Европы и Азии продолжались без малого 1.000 лет. Начальный период действия Великого шелкового пути совпадает с периодом последней трети I в. до н.э. – первой четверти I в. н.э., а затем его функционирование уходит в раннее средневековье, в том числе с ним связана история городов Хазарского каганата, например, такого, как Саркел. Известно, что Великий шелковый путь – не прямая линия, соединившая Китай, Ближний Восток и европейское Средиземноморье. У него были ответвления; так, например, в первых веках нашей эры возникло северное, сарматское ответвление, благодаря которому, возможно, на территорию Подонцовья (с.Ново-светловка Краснодонского района) проникли серебряные монеты римского происхождения, датируемые II в. н.э. (Адриан 117-138 гг., Пий – 138-161 гг.), фалар из Подгоровского клада.

Картографирование подобных находок за пределами Подонцовья показывает, что юг Украины входил в артерию Великого пути, точнее сказать, здесь могло проходить северное по отношению к его южному и центральному участкам ответвление. Уникальные вещи восточного производства появились как результат торгово-обменной деятельности народов, их купцов, участвовавших в международных торговых контактах.

Итак, мы кратко описали вещи из случайных находок. А что же показали раскопки? К сожалению, археологических следов пребывания кочевников в IV-VII вв. н.э. обнаружено немного, например, на территории всего Северного Причерноморья раскрыто только 15 погребальных комплексов гуннов.

Со времен гуннов и аваров ведет свое развитие усовершенствованное конское снаряжение, например, деревянные седла, новый вид псалий, заметно искривленные лезвия сабель.

В раннем средневековье около середины IX в. по степям Подонцовья, по пути к Дунаю, месту обретения будущей родины, прокатилась волна еще одной группы кочевников. Это были угры (мадьяры), выходцы из Южного Урала; теперь мы их знаем как венгров. Их путь на современную родину из древней прародины, Приуралья, был длительным, и проходил он по степным и лесостепным территориям юга Восточной Европы.

Существует несколько точек зрения и на то, где проходили пути угров в Европе. Здесь фигурирует страна венгров Леведия. Местонахождение последней до сих пор не имеет точной локализации, но большинство исследователей склонны видеть его в степях между Доном и Днепром.

О том, что страна находилась в степных пространствах Днепра-Донца-Дона, свидетельствуют два факта. Первый – письменный: по сообщению Константина Багрянородного, мадьяры ряд лет жили вместе с хазарами или рядом с их землями. Вероятно, контактной территорией двух народов – хазар и венгров – мог оказаться Северский Донец. Поэтому следует остановиться на втором факте.
Археологические раскопки могильников в верховьях Северского Донца определили, что в них среди прочих были древности угров (венгров). В основе их захоронения – якобы обряд трупосожжения.

Погребения с обрядом трупосожжения долгое время в истории считались исключительно славянскими. Но теперь известно, что этнический ареал этого обряда в VI-X вв. был гораздо шире и затрагивал области, занятые не только славянскими племенами, но и балто-германами, финно-уграми и тюркоязычными племенами.

В бассейне Северского Донца могильники с трупосожжениями открыты в лесостепном регионе, т.е. в его верховьях. Все они бескурганные, выполнены в продолговатых ямах. Ямы заполнены углями и останками перегоревших человеческих костей. Из описаний очевидцев этого обряда мы узнаем, что тело покойника обертывали (пеленали) тканью в три ряда, а потом его сжигали. Костные останки вместе с золой либо высыпали в яму, либо собирали и складывали в урны-сосуды.

Если говорить о следах венгров-угров в нашем крае, мы можем пока констатировать отдельные признаки их культуры, например, глиняные круглые котлы с ушками для подвешивания посуды над костром. Ушки устроены во внутренней части котла, отсюда название “котлы с внутренними ушками”.

Рассматривая проблему этнической принадлежности обряда трупосожжения, мы вынуждены не только учитывать саму практику сжигания покойников, но и показать вещи, сопровождающие такие захоронения.

У степняков в таких захоронениях встречаются сабли, копья, топоры-чеканы, конское снаряжение, предметы хозяйственного назначения, серпы, кресала, котлы, вилки для извлечения из котлов мяса, элементы одежды, украшений, другие вещи и предметы. Но по отношению к ним наблюдаются действия, связанные с умышленным уничтожением вещей, сопровождавших погребенного в иной мир. Их ломали или преднамеренно портили, подвергали сожжению, словом, как будто умерщвляли.

Выводы ученых в отношении обряда кремации и умерщвления вещей, в особенности оружия, следующие: сжиганию подвергали военную знать войска, а рядовая часть воинства могла быть захоронена как по обряду ингумации, так и кремации. Гражданское население погребалось только в простых ямах с небольшим числом предметов типа посуды, хозяйственных ножей, жертвенной пищи, украшений.

Еще одним кочевым народом периода раннего средневековья, связанным с нашим краем, являются древние болгары (протоболгары, праболгары). Они, как уже сообщалось, подразделяются на группы гунно-болгар IV-V вв. (кутригуры, утригуры, оногуры), ранних болгар (праболгар) VI-VII вв. и протоболгар VIII – начала X вв. в составе салтово-маяцкой культуры. В то время все группы болгар относились к тюркским народам, но истории было угодно, чтобы тюрко-болгары на Балканах встретились со славянским миром и византийским православием.

Однако возвратимся на восток, в степи Подонцовья. В период с 60-х гг. VI в. по 30-е гг. VII в. в Приазовье существовало государство Приазовская Болгария; степи Подонцовья оно не затронуло; скорее всего, наша территория оставалась какое-то время до прихода хазар под контролем ранних болгар. Но археологические памятники периода до VIII в. прослеживаются очень слабо.

Погребальные комплексы хазарского времени дают возможность познать многие ритуально-религиозные обряды язычников. Хотя в основе похорон лежат вполне объяснимые мотивы, связанные с социальной опрятностью (избавление от трупа) и социальной привязанностью (забота об умершем сородиче), каждое из захоронений сопровождается как общими, так и своеобразными церемониями. Различные детали обрядов помогают уяснить разницу в представлениях о загробном мире. Погребенных в простых ямах наделяли предметами быта и пищей, создатели катакомб стремились обеспечить умерших всем необходимым для “продолжения жизни” и для этого строили им катакомбы-комнаты. Наконец, люди, сжигавшие мертвых, полагали, что только огонь способен вознести души умершего в вечность.

Возникновение оседлости

Салтовский могильник и Маяцкое городище, открытие которых состоялось в начале XX в., заложили основу изучения новой страницы истории юго-востока Восточной Европы; именно они дали название всей культуре – салтово-маяцкая, или просто салтовская, которая уже более 100 лет привлекает внимание ученых. В настоящее время известно около 1.000 местонахождений этой культуры, но их, конечно же, гораздо больше, ведь только в бассейне среднего течения Северского Донца, т.е. в степном Подонцовье, археологическими разведками их выявлено свыше 450, среди которых 400 поселений и около 45-50 могильников. В процессе длительных и систематических раскопок сначала захоронений, а позднее и поселений ученые определили, что эта культура включает в себя два основных этноса: праболгар (протоболгар) и алан, некогда изгнанных гуннами из наших степей. Эти народы относятся к совершенно различным этносам: протоболгары – тюрки, а аланы – индоевропейцы. Историческое прошлое нашего края проиллюстрировало, как многого могут достичь даже разноязычные народы, сосуществуя и взаимно обогащая друг друга. Два народа оставили после себя разные обряды захоронений (болгары – в грунтовых ямах, аланы – в камерах-катакомбах), разные наборы инвентаря, в том числе посуду, разные типы построек. Одни жили еще в юртах, другие уже в полуземлянках, занимали отдельные, хотя и близкие, в основном связанные с бассейном Северского Донца территории. Аланы проживали в верхнем лесостепном

Подонцовье, а болгары – южнее, в нашей степной зоне.
Принимая во внимание перечисленные и еще многие другие признаки, С.А.Плетнева определила семь территориальных вариантов салтово-маяцкой культуры. Среди них выделен так называемый степной вариант салтовской культуры. В данном пособии используем информацию, полученную из разведок и раскопок, производимых непосредственно в Луганской области.

Степной вариант культуры территориально охватывает бассейн р.Северский Донец на площади не менее 50.000 кв. км, и здесь в промежутке между VIII и началом Х вв. пребывали в основном древнеболгарские племена, а северными соседями были вовсе не славяне, а аланы. Таким образом, к термину “степной вариант культуры” мы с полным основанием можем добавить понятие “степной праболгарский вариант” салтовской культуры Подонцовья, или Среднедонечья.
К настоящему времени на всем пространстве существования культуры раскопано 5 поселений и более 10 могильников, на них раскрыто свыше 100 построек и 300 захоронений.

По топографии вся серия салтовских поселений делится на две крупные группы: временные, в поймах рек, стойбища кочевников и полукочевников и более долговременные поселки – селища, разместившиеся на сравнительно высоких надпойменных террасах и площадках вблизи рек или их долин. Заметим, что и в первом, и во втором случаях они устроены на открытой местности и никаких признаков укрепленных городищ не имеют.

Неодинаковы и размеры поселений: кочевые стойбища не больше 0,5 га, в то время как селища – до 15-16 га. Общими признаками для них все же являются выбор места обитания с учетом благоприятных условий содержания скота (пастбища) и наличия легких почв для земледелия, естественная защита от неблагоприятных природно-климатических воздействий, характерных для степной зоны.

По данным разведок и раскопок, относительно каждой группы поселений прослеживаются разные системы планировки построек. Постройки на ранних поселениях – стойбищах – размещались концентрически, по кругу, на поселениях развитого периода оседлости они расположены полукругом, кучеобразно или даже в виде улиц. Такие системы планировки прослеживаются на поселениях у сел Подгаевка и Новолимаревка в Беловодском районе на р. Деркул и поселении с “улицами” на селище у пос.Петровка (Рогалик) на р. Евсуг.

Домостроительство праболгар напоминает наземные юртовидные постройки кочевников. Такие временные, почти круглые юрты раскопаны на стойбище у с.Степановка в Перевальском районе, в остальных случаях на всех трех селищах раскрыты стационарные полуземлянки и даже землянки. В дальнейшем появляются удобные для обитания квадратные и прямоугольные постройки; они отвечали наиболее приемлемому варианту стационарных жилищ оседлого населения.

Менялась и строительная техника: из каркасно-решетчатой, плетеной юрты архитектура оседлого населения развивается в направлении прочной каркасно-столбовой конструкции. Кроме того, постепенно возникает комплексность построек, т.е. наряду с однокамерными только жилыми помещениями достраивают два и даже три помещения, используя их под хозяйственно-ремесленные нужды .

Обращает на себя внимание интерьер построек: в первую очередь в жилищах находились отопительные и бытовые печные приборы. Во всех без исключения постройках, особенно жилого назначения, обязательно устроены очаги открытого вида, “камины” или очажные печи в ямах. Их месторасположение могло быть различным (и в центре, и по углам, и под стенкой), но назначение, без сомнения, одинаковое – обогрев или использование в некоторых хозяйственных (просушка зерна) и ремесленных операциях, а также в быту для приготовления пищи.

В условиях развивающейся оседлости наряду с очагами строили печи из камня-мергеля (печи-каменки), останцевые печи, вырезанные в плотной глине, глинобитные печи, выстроенные из глиняных блоков-вальков. Их, в особенности печи-каменки, относим к славяноидным печным сооружениям. Это у нас пока что единственный надежный аргумент в пользу проникновения славянских древностей в степи Подонцовья. Другие признаки просто не наблюдаются. Проникновение восточных славян в среду степняков связываем с брачными отношениями, при которых славянские женщины становились женами праболгар. Хозяйки строили и традиционно пользовались печными устройствами своих прародителей.

Много вопросов вызывают восточные печи-тандыры, тем более что у нас в Подонцовье их в два раза больше, чем печей-каменок. Всего раскрыт 21 тандыр. Заметим сразу, что нигде, кроме Подонцовья и частично Подонья, тандыры не обнаружены. Тандыры – специальные печи для выпечки лепешек (лаваш, чурек) – с древних времен и по настоящее время широко используют народы Азии.

Тандыры свидетельствуют не только о зернопроизводстве и глубокой оседлости населения, но и об этномиграциях части азиатского населения в Подонцовье. Признаки этого можно проследить по находкам арабских монет – дирхемов. В захоронениях с дирхемами у с.Лысогоровка даже наблюдаем мусульманские погребальные признаки. Так что в Подонцовье таятся материалы, затрагивающие глобальные проблемы межцивилизационных процессов истории с общим названием “Восток-Запад”.

Основными отраслями хозяйства населения Подонцовья были приселищное скотоводство, земледелие, существовали различные промыслы и ремесла. Для их развития использовались природные ресурсы конкретной местности, тем более, если учесть, что последние века 1-го и начальные века 2-го тыс. н.э. признаны наиболее благоприятными для развития, расцвета и интенсивной и одновременно экстенсивной экономики. Так, на селищах превалировало разведение крупного скота с приселищным выпасом коров, быков, овец, лошадей, свиней. Наличие домашнего скотоводства подтверждают хлевы для содержания молодняка, родившегося в холодное время года, погреба-холодильники для складирования мяса в летние, теплые месяцы, приспособления по переработке шерсти, многообразие орудий из костей домашних животных. О роли скотоводства свидетельствует погребальная жертвенная пища, художественные изделия в виде рисунков, скульптурок.

На селищах совершенно четко прослеживается земледельческая зернопроизводящая отрасль хозяйства; при каждой постройке находились ямы, предназначенные под хранение зерна. Обнаружены и раскрыты земляные амбары. Амбар – это комплекс из 4-9 глубоких и более мелких ям, сосредоточенных под одним общим для них навесом-перекрытием. Для одновременного заполнения всего объема только амбарных ям селищ у сел Новолимаревка или Петровка потребовалось бы не менее 13-15 тонн зерна. Эти данные имеют значение для понимания не только объемов земледельческой отрасли, но и сложившейся системы общественного производства. Информацию о земледелии несут сосуды для хранения посевного фонда, жаровни для просушки злаков, мотыги, серпы, большое количество жерновов, наконец, ботанические образцы ячменя, овса, проса, пшеницы.

Удалось изучить ремесла и отдельные производства. Лучше других изучено гончарное ремесло, так как уже раскопано около десяти мастерских, и в них расчищено девятнадцать печей, применяемых при обжиге посуды. Мастерские различаются по функциям и циклам выполняемых в них работ. В одних только изготавливали посуду, в других ее обжигали. Есть мастерские с полным технологическим циклом гончарства: в них были ямы для отмачивания глины, формовочная масса, емкости для воды, ручные гончарные круги, площадка для просушки и складирования готовой продукции, печи обжига посуды, инструменты для различных технологических операций.

Печи в отдельных случаях раскрыты в таком виде, что и сегодня пригодны к работе. Больше всего мастерских и печей гончаров раскрыто на селище IX в. у пос.Петровка (Рогалик). Все печи двухкамерные, круглые, объем камер обжига 1-1,3 куб. м. В них можно было одновременно загрузить 25-30 горшков средних размеров.

Раннесредневековые гончары изготовляли четыре типа керамики: кухонную, столовую, тарную, специальную. Всю посуду делали либо обычной лепкой, либо с применением ручного гончарного круга, т.е. после лепки ее подправляли. Сосуды различались по объемам: одни до 1 л, другие – 25 и больше литров. На донцах гончары изображали клейма-знаки. Функции знаков заключались в том, чтобы не допустить проникновение через жерло или продухи в печи злых духов, способных повредить обжигу посуды. Клеймо могло нести смысл знака мастера.

Каждый поселок располагал своей керамической отраслью, своими мастерскими, мастерами и потребителями; возможно, часть посуды уходила за пределы селищ как изделия обмена или даже в качестве дани хазарам.

Сведений о железоделательном производстве и обработке черного металла в степном Подонцовье пока мало. Исследован только один крупный металлоплавильный комплекс с сыродутными печами у с.Круглое на р. Миус, вблизи пос. Фащевка Перевальского района.

С обработкой металлов связаны кузницы. На селище у с. Подгоровка раскопана древняя кузница с горном и кузнечными инструментами. Салтовские ремесленники знали обработку цветных металлов, делали из них украшения, которые обнаруживаем в захоронениях.

Население занималось текстильным производством (с этим связаны находки пряслиц), обработкой кости, из которой изготавливали орудия, бытовые предметы, амулеты, игры.

Погребальная система населения салтово-маяцкой культуры в нашей области выявлена по раскопкам могильников у с.Желтое и пос. Новодачное Славяносербского района, с.Лысогоровка Новопсковского района, с.Новолимаревка Беловодского района, пос.Станично-Луганское и г. Кременная. Всего на них раскрыто более 210 захоронений.

Анализ возрастного состава погребенных показывает, что 70-75% составляли захоронения взрослых и 25-30% – детей и подростков, но возраст умерших взрослых не превышает 45-50 лет, многие умирали до 30 лет, пожилых людей – около 20%. Большинство людей умирало (погибало) в тот период, когда и степь, и весь уклад жизни людей обретали заметную подвижность, в том числе воинственность.

Историю нашего края в раннем средневековье можно отождествить с цивилизацией, ведь одним из достижений его населения явилась изобразительная деятельность и письменность. Средневековые рисунки VIII-X вв. сохранились на камнях и на кости: здесь мы наблюдаем различные сюжеты из быта и жизни праболгар: охоту, рыболовство, разведение домашних животных. Но самое поразительное в том, что найдены надписи на кости, выполненные тюркскими руническими знаками.

Народы, населявшие в VIII-начале X вв. Подонцовье, входили в состав Хазарского каганата. Его территория заканчивалась в верховье Северского Донца, по крайней мере, там обнаружена серия крепостей хазар, за которыми начинался славянский мир. Следовательно, граница проходила по рекам Оскол и Тихая Сосна. Здесь и находились белокаменные крепости, в которых стояли гарнизоны хазарских воинов. Они и прикрывали, и контролировали территорию, входившую в каганат, поэтому нет ничего удивительного, что в Подонцовье не обнаружено ни одного укрепленного поселения и тем более крепости. Говоря о значении и последствии влияния Хазарии на исторические судьбы нашего края и его населения, мы склоняемся к мысли о том, что хазарское присутствие в управлении и упорядочении даннических отношений для степных народов имело позитивное значение и способствовало прогрессу развития древних болгар и алан на всей территории бассейна р.Северский Донец.

Но могущество Хазарии в Х в. неуклонно шло к закату, и к 50-м гг. она превратилась в государство, погрязшее в смутах и распрях, не способное удержать в сфере своего влияния огромные территории и проживающие на них народы. Наконец, настал 965 г. – время похода Святослава, он и подвел черту под историей данной страны. Но к этому времени в Подонцовье уже господствовали другие народы, относящиеся к числу поздних тюркозычных кочевников. Первая их волна была представлена печенегами. Следы насильственной гибели салтово-маяцкой культуры убедительно просматриваются и в заведомо покинутых жилищах и поселках, и в сожженных постройках с.Рогалик, на которое печенеги напали внезапно.

Поздние кочевники в степях Подонцовья

Интерес к кочевым народам, обитавшим на территории восточно-европейских степей в начале 2 тыс. н.э., проявился в середине XIX в., когда историки приступили к изучению древнерусских летописей, фиксирующих взаимоотношения кочевых народов с Русью. Тогда же археологи России с целью познания культуры, быта, обрядов тюркских кочевников, живших в X-XIII вв., занялись раскопками курганов печенегов, торков, половцев.

В настоящее время в степях Восточной Европы от Волги до Днестра раскопано свыше 2 тыс. кочевнических погребений. Подонцовье – небольшой регион огромной степи; здесь в обозначенное время, сменяя друг друга, пребывали разные кочевые народы.

Более столетия хозяином степей Восточной Европы был народ, именуемый в русских летописях печенегами. В византийско-латинских традициях их называли пацинаками, пачинакитами, а в арабских – баджнаки.

Свой путь на запад печенеги начали из Прикаспия и Приуралья. В конце IX в. печенеги овладели Доном, а позднее, в начале X в., и Подонцовьем, причем жизненные пространства здесь они отвоевывали у праболгар и венгров. Свидетельства войны с болгарами мы наблюдаем на Среднедонечье при раскопках жилых хозяйственно-ремесленных построек, погибших в огне военных погромов.

Археологические свидетельства прихода печенегов выявлены в погребениях у с.Горшковка Новоайдарского района, с.Николаевка Станично-Луганского района, с.Благовка Свердловского района. Все они относятся к мужским особям и характеризуются единством обряда и близким набором вещей и инвентаря. Устройство могилы предусматривало сооружение большой ступеньки – площадки, на которую клали убитую жертвенную лошадь, либо конечности и голову, либо же ее чучело. Непосредственно рядом с умершим находилось оружие: лук, стрелы, сабля, конская узда и в особенности стремена и удила.

Одним из проявлений печенежских захоронений Подонцовья является использование ими в качестве погребального сооружения гробов-колод, выдолбленных из ствола дуба диаметром не менее 60 см. Погребения в колодах раскрыты в с.Преображенное на Сватовщине, у сел Колядовка, Новолимаревка среди захоронений салтовской культуры.

Поселений и даже временных стойбищ печенегов обнаружить не удается; вероятно, их и не было, поскольку они на протяжении всей своей истории находились на таборной стадии кочевания. В такой системе жизни, естественно, не прослеживаются ни ремесла, ни торговля, но важным занятием для этого народа была война. “Их набег – удар молнии, их отступления тяжелы и легки в одно и то же время, тяжелы от множества добычи, легки от быстроты бегства”.

Византийское правительство умело использовало печенегов для постоянного военного давления на Киевскую Русь. Например, идея физического устранения Святослава исходила из Византии, печенеги же здесь выполнили роль наемных убийц. Известно, что из его черепа печенежский хан Куря сделал себе чашу для питья, якобы на чаше было надписано: “Ищущий чужое теряет свое”. Ничего не скажешь – мудро. А ведь действительно он (Святослав) был опьянен безумной идеей создать государство не на Днепре, а на Дунае, туда же перенести столицу. Но он же как князь, как глава государства практически ничего не сделал для того, чтобы обезопасить собственные земли от вторжений печенегов.

Превращать черепа поверженных врагов в чаши – обычай, широко распространенный в среде тюркоязычных народов. Кочевники верили, что таким образом к ним переходит сила и мужество других воинов. Поверия гласят, что из ритуальной чаши пила и жена хана в надежде, что у нее родится сын, похожий на православного князя русичей – Святослава.

Теперь лишь географические названия типа с.Печенеги, Печенежская гора и другие свидетельствуют, что некогда на Северском Донце жил такой народ.

Торки – вторая волна поздних кочевников, в отличие от печенегов, свои взаимоотношения с Русью они строили более мирно. Правда, здесь речь идет уже о черных клобуках Поросья.

Хозяйство и общественный строй торков, кочевавших по Донецким степям, практически ничем не отличался от уклада жизни печенегов; правда, им присуща меньшая агрессивность и воинственность, хотя такой атрибут, как оружие, не редкость для торских древностей. Например, захоронение с саблей найдено возле с.Пелагеевка (Николаевка) в Новопсковском районе. Торские сабли обнаружены в с.Бутово Старобельского и в с.Гречишкино Новоайдарского районов.

Малочисленность памятников торков вызвана еще и тем, что они сравнительно недолго, только до средины XI в., владели степями от Днепра до Дона и уже во второй половине этого же века оказались под ударами новой группы кочевых племен – половцев.

Половцы, завершающее звено поздних кочевников, появились, когда еще не успели наши степи перевести дух от печенежско-торческих войн. Они расселились и овладели степным пространством общей площадью около 350 тыс. кв. км.

С.А.Плетнева на этом огромном пространстве выделяет семь групп половцев. Нас интересуют донецкие половцы. Именно эта, самая влиятельная, группа половцев на протяжении двух столетий пребывала в степном Подонцовье, оставила памятники в виде курганных захоронений, святилищ, большое число каменных изваяний, мастерские и карьеры, в которых изготовляли статуи, и, наконец, поселения и даже “города”.

Название “половцы” славянского происхождения, но средневековые авторы, писавшие на греческом и латинском языках, называли их куманами или команами, а страну – Комания. Арабские и персидские ученые упоминают о стране Дешт и Кипчак, в которой проживают кипчаки. Этимологическое толкование русского термина “половцы” имеет очень длительный путь познания и поисков, не прекращающихся и в настоящее время.

Наиболее насыщенным половецкими древностями считается регион Донецкого кряжа, но и на степном Левобережье половецкие захоронения не редкость.

Чем характеризуются половецкие погребения? В основном половцы для этой цели используют курганы, оставленные племенами бронзового века. При достройке кургана над своим погребением они используют камень, создают свой заклад в виде черепахи.

Умерших кладут в вытянутой позе и вокруг устраивают раму из досок, плах. Здесь встречаются остатки конской сбруи (железные удила, стремена, пряжки), оружие (стрелы, сабля, лук).

Набор предметов в захоронении кочевника XII в., найденном в кургане у с.Лимаревка Беловодского района, особенно интересен накладками, с помощью которых усиливали кинетические возможности тетивы лука.

Оборонительные доспехи – редчайшие находки в погребениях, к ним относятся шлем и кольчуга. Полусферический шлем, изготовленный из нескольких железных пластин, условно можно проследить на скульптурах.

Очень редкими изделиями – доспехами – являются найденные в могилах у половцев железные маски. Создается впечатление, что эти маски выполняли роль забрал, предохраняющих лицо от ранения.
Предметов бытовой утвари в погребениях половцев всегда немного, и их можно увидеть изображенными на поясах все тех же скульптур – это кресала, ножи, кошельки, плети, ножницы, зеркала, посуда и др.

Половцы пользовались керамической, деревянной и медной посудой.

Внешне половецкие курганы мало чем отличаются от насыпей, возникших в бронзовом веке, но инвентарь (вещи), конечно же, говорит о многом. У нас был шанс изучить уникальное захоронение половчанки-аристократки, но, к сожалению, это погребение разрушено. Лишь по фрагментам, оставшимся после разграбления, мы поняли, что умершая была одета в дорогое платье из византийской парчовой шерстяной ткани с художественным шитьем, расшитое розетками, бляшками. На голову при захоронении одели диадему, украшенную несколькими жуковинами из цветного стекла.

Основная масса половцев, проживавших в степях Подонцовья, занималась скотоводством и вела кочевой образ жизни. Жилищами им служили кибитки с каркасом, накрытым войлоком. Подвижные кибитки могли быстро превращаться в вежи – укрепленные лагеря.

Часть половцев к началу XIII в. перешла к оседлому образу жизни и занялась земледелием, ремеслами, торговлей. На местах постоянных зимовий, а затем поселений-селищ могли возникнуть половецкие поселки и даже города. Из летописных упоминаний известно, что в бассейне Северского Донца в XII в. находились половецкие города Шарукань, Сугров и Балин. Точное их расположение пока неизвестно, хотя суждений по этому поводу, порой утвердительного характера, существует предостаточно. Нам кажется, что ниже по течению Северского Донца от впадения р.Оскол или, в крайнем случае, рек Жеребец и Красная искать эти города вряд ли стоит.

Не менее актуальной темой для истории нашего края является определение направления пути, поиск региона событий апреля-мая 1185 г., отображенных в “Слове о полку Игореве”. При определении места свершения этого события мы пытались учесть все возможные изыскания ученых и историков. Нас, прежде всего, интересовал город Донец, самый южный форпост Руси, с которым связаны и начало, и конец разыгравшейся драмы. В частности, в этот город прибыл Игорь при бегстве из плена спустя 11 дней пути от места нахождения в плену в половецкой веже, расположенной где-то на берегах р.Тора. Бегство Игоря по нравственным нормам средневековья не соответствует рыцарскому достоинству. Но что оставалось делать князю, если половцы запросили за его освобождение выкуп в 2 тыс. гривен серебром, а это ни много ни мало 320 кг! Следует учесть, что годовой доход среднего княжества в XII в. составлял 400 кг серебра. А чтобы освободить выкупом всех пленных князей, воевод, бояр (всего около 50 человек), половцы затребовали 15 тыс. гривен. В этом случае следует говорить о половине годового дохода всей тогдашней Руси.

Город Донец – укрепленное древнерусское поселение на славяно-половецком пограничье, которое даже в XVI в. использовалось как сторожевой пункт, оберегавший от вторжений татар. Позднее, в XVII в., его внесли в “Книгу Большого Чертежа” под названием “Донецкое городище” с указанием месторасположения на берегу р.Уды (притока Северского Донца), вблизи впадения в нее речушки Харьковки. Таким образом, оказывается, что Донецкое городище – в прошлом древнерусский город Донец, расположенный на р.Уды, а не на р.Северский Донец, как считают многие краеведы.

Это географическое несоответствие объясняется тем, что в средневековье некоторые географические названия, и в первую очередь реки, назывались несколько иначе, и общее представление о соотношении основной реки и ее притоков иногда существенно отличалось от современного. Северский Донец тогда называли Доном, а Малый Донец, оказывается, был ни чем иным, как р.Уды, и “…Игорь мыслию поля меряет от Великого Дона до Малого Донца”. Следовательно, Игорю предстояло преодолеть путь от “Великого Дона” (Северского Донца) до ближайшего русского города Донец на Малом Донце, что на р.Уды. Тем краеведам, кто все же считает, что русская дружина подошла к современном Дону, а место Сюурлийской трагедии находится где-то в нашем крае – то ли в Краснодонском районе, то ли в Кременском, то ли у г.Рубежное или еще где-либо в степном Подонцовье, – хотелось бы порекомендовать пройти в пешем строю расстояние от г.Донец на р.Уды до Дона за 8-9 дней (с 1 по 9 мая) по бездорожной степи, причем часть пути в ночное время, в полном окружении и преследуемыми сильной, объединенной ордой донецких половцев во главе с Кончаком (Копцаком).

Принимая во внимание всю сумму фактов, мы не стремимся связывать события 1185 г. с современной Луганщиной.

Половецкие каменные изваяния Подонцовья

В течение нескольких столетий по степям Подонцовья передвигались со своими стадами, домами-кибитками, женами и детьми бесчисленные орды кочевых племен и народов. Сменялись поколения за поколениями, оставляя надмогильные памятники – курганы.

Но, кроме насыпей, холмов, были и другие способы почтить и сохранить память предков, например, антропоморфными стелами. Этот обычай прослеживается у племен бронзового века, затем у киммерийцев, скифов. После скифов почти на 1.000 лет традиция изготовлять статуи исчезала, и только в VI в. н.э. она как бы возродилась у алтайских и среднеазиатских тюрок. Эти народы сооружали вокруг могил каменные оградки-храмики для жертвоприношения, в них и ставили статуи. Большинство ученых считают, что эти статуи изображали умерших и похороненных воинов, другие полагают, что алтайские изваяния – это убитые враги, которые должны служить умершему воину. Как бы то ни было, совершенно ясно, что азиатские тюрки водружали статуи в память об умершем и в честь его. На Алтае этот обычай продолжался почти 400 лет (VI-X вв.). В Средней Азии (в Семиречье) он просуществовал до начала ХІІ в.

Наконец, еще один тюркоязычный народ – половцы – изготовлял скульптуры, но теперь уже в европейских степях. Прошли столетия, имя половцев исчезло со страниц летописей, исторических и географических сочинений, забылся народ, его обычаи, остались лишь безмолвные каменные изваяния. Но так ли они безмолвны?

Интерес к древнему социально-культовому явлению в виде камнерезного искусства никогда не утрачивал и не утрачивает своего значения. Первые упоминания о каменных изваяниях мы находим у Низами и Рубрука.

Например, Низами, азербайджанский поэт, ссылаясь на рассказы своей жены, половчанки Афак, записал:

Все племена кипчаков,
Когда попадут туда,
Сгибаются вдвое пред этой,
Единственной в своем роде статуей.
Всадник, который подгонит к ней коня,
Кладет стрелу из колчана в ее честь.
Пастух, который заведет туда свое стадо,
Опускает перед ней овцу.

Об особом почитании половцами своих предков сообщает Вильгельм Рубрук, побывавший у половцев в середине ХІІІ в.: “Команы насыпают большой холм над усопшим и воздвигают ему статую, обращенную лицом к востоку и держащую у себя в руке чашу”. Оба автора – современники половцев (команов, кипчаков) – ни-сколько не сомневаются в принадлежности каменных скульптур половцам и в том, что они изготовляли эти скульптуры и им же поклонялись.

Начиная с XV-XVI вв., нахождение в степях каменных изваяний неоднократно констатировали землепроходцы, рассматривая их как путевые знаки – вехи. Издавна слагались легенды вокруг каменных изваяний, но научные гипотезы появились лишь в конце ХІХ в.

Вот примеры сказания о происхождении каменных скульптур: “В Донских степях жили некогда богатыри, за дерзкое отношение к Солнцу оно превратило их в камень”. Другие говорили о том, что каменные статуи оберегают урожай, поэтому перед началом полевых работ их мыли, одевали, красили, украшали и просили о помощи в делах. Такие высказывания мы слышали даже в с.Сокольники Славяносербского и с.Каменка Лутугинского районов. Третьи считали, что каменные воины были сторожами степных пастбищ, скота от конокрадов.

Разные имена давали изваяним. В старину на Руси каменные изваяния называли “болванами” (от “полван”, “палван” – богатырь, атлет).

Орхоно-тюркского смысла “балван” происходит от “балбал”, что значит “статуя” или “камень с надписью, рисунком”; есть мнение, что “балбал” означает понятие “герой-воин”. У славян скульптуры, выполненные в камне, называли “каменными бабами”. В основу этого понятия положено тюркское слово “бава” – предок, как собирательный образ независимо от пола изображения.

В этот этнический беспорядок еще в XIX в. вполне здравые мысли внес А.И.Пискарев, создатель первой карты распространения изваяний. А.С.Уваров сделал классификацию их по типам: “стелообразные”, “стоящие”, “сидящие”, построил эволюционный ряд развития скульптур от грубых стел до прекрасных “стоящих” и “сидящих” фигур и доказал, что они принадлежали одному народу.

В начале ХХ в. П.А.Уварова произвела первую “перепись” всех скульптур, ею было учтено 1.133 изваяния. Тогда же ученые приступили к решению главного вопроса, стоящего перед исследователями, о назначении статуй .

В 1901 г. Харьковским комитетом по подготовке к ХІІ Археологическому съезду археологам было поручено заняться раскопками курганов со стоящими на них статуями. Выводы археологов по результатам работ были непредсказуемы, так как связать изваяния с погребениями половцев никому из исследователей не удавалось.

Позднее ученые наметили районы наиболее массового распространения изваяний. К ним в первую очередь был отнесен Северский Донец. Определена хронология и обосновано положение о том, что прекращение изготовления изваяний в середине ХІІІ в. совпадает с уничтожением татаро-монголами всей половецкой знати – родовой аристократии, в честь которой исполняли и воздвигали на высоких степных курганах статуи, изображающие воинов и женщин.

Кстати, говоря об уничтожении статуй, следует заметить, что тысячи их, а возможно, и больше исчезло тогда, когда степные просторы вошли в состав Российской империи. Именно в конце XVIII и в XIX вв. каменные бабы быстро начали исчезать с курганов. Их свозили для хозяйственных нужд или для украшения помещичьих садов и усадеб. Д.И.Эварницкий сообщает, что один исправник выстроил себе погреб из баб; сотни их шли под фундаменты, использовались в строительстве, их просто ради потехи топили в реках. Пример тому – пруд усадьбы помещика ур. Елин Бор возле г.Брянка. Сейчас в музеях и коллекциях находится около 900 статуй. В Луганской области их около 130, из них приблизительно 60 скульптур – в парке-музее педагогического университета. Картографирование всей серии статуй показало, что их скопление приходится на Правобережье Северского Донца, в особенности на Донецкий кряж.

Половецкие изваяния из Подонцовья ценны тем, что они наиболее полно отображают все типологические, иконографические, семантические, эволюционные, хронологические признаки и соответствуют им. Вся серия скульптур нашего края классифицируется на две крупные группы: женские (их до 60%) и мужские (до 30%), остальные – 10% – неопределяемые. Вторым признаком типологии следует считать позы статуй. Здесь мы наблюдаем четыре вида скульптур: “стоящие”, “полусидящие”, “сидящие”, “стеловидные”. Принимая во внимание композиции и объемность, можно выделить шесть скульптурных типов.

Тип I – плоские стеловидные статуи, тип II – столбовидные, частично объемные, типы III-V – технически совершенные объемные, иконографически понятные скульптуры.

К завершающему этапу изготовления изваяний относятся антропоморфно-столбовидные скульптуры (тип VI), в них основное внимание уделено изображению головы и груди. Массовость и спешность изготовления каменных изваяний незамедлительно сказались на мастерстве и качестве произведений. Регресс в камнерезном искусстве был вызван сложившейся в первой четверти XIII в. военной обстановкой, связанной с нашествием монголо-татар. В этой ситуации половцы стремились создать как можно больше “оберегов”, покровительствующих успеху борьбы с завоевателями. В данной обстановке образ воина и образ прародительницы-матери соединились в общую идею; такое направление монументализма является логическим завершением развития камнерезного искусства и совпадает с последними годами господства половцев в степях Подонцовья.

Материалы, из которых сделаны скульптуры, позволили понять, что глыбы-заготовки к ним местного происхождения и что здесь же находились карьеры, мастерские скульпторов-камнетесов. Часть скульптур исполнены в портретном виде.

Скульптуры Подонцовья внесли определенную ясность в проблему назначения монументальных произведений. У нас сложилось прочное убеждение, что статуи не имели непосредственного отношения к умершим и были связаны со святилищами – сакральными местами половцев. Чем выше социальный ранг святилища, тем большее число совершенных по качеству скульптур в нем было. В нашей области святилища раскопаны у сел Астахово и Провалье Свердловского района, у с.Полиевка Лутугинского района, с.Уткино Перевальского района. Известны еще несколько святилищ в Донецкой области.

Итак, можно считать, что половецкие статуи изготовлялись и предназначались исключительно для языческой религиозно-культовой практики и основным местом их первоначального пребывания были святилища. Каменных идолов устраивали на высоких местах, часто на уже существующих древних курганах, внутри “каменной изгороди” совершали обряды, связанные с поклонением умершим, почитанием семейно-родовых и племенных покровителей. Идея покровителя в статуях, естественно, более всего воплощалась в образе женщины. С целью усиления покровительствующих функций их исполняли с большой обнаженной грудью, как бы наполненной молоком. Молочная грудь – это наиболее реальное условие жизни и силы ребенка, будущего богатыря, возможность его бессмертия.

В уникальном произведении камнерезного искусства кочевников из кургана у с.Чернухино Перевальского района, найденном в 1971 г., особенно сильно воплощена идея женского покровительства, дающего жизнь и, следовательно, продолжение рода.

Итак, история нашего края в раннем и развитом средневековье немыслима без участия в ней тюркоязычных народов. Картографирование половецких захоронений, святилищ, статуй Подонцовья воссоздает картину расселения лишь на одном из небольших участков площадью около 40-50 тыс. кв. км огромной Комании-Дешти-Кипчак, реально занимавшей пространство Восточной Европы в 350 тыс. кв. км. Исследование степных памятников убеждает, что Подонцовье находилось под полным контролем проживавших здесь половцев “чернокуманской” орды. В союзе с “белокуманией” половцы представляли значительную силу. Ханом такого объединения был вполне реальный человек – Кончак, с которым пытался бороться князь Игорь Святославич.

Но история порой бывает непредсказуемой, и недавно грозные половцы вскоре на себе ощутили трагедию нашествий и погромов, а их история оказалась прерванной разрушительной волной, вызванной вторжением монголо-татар. Однако народ полностью не исчез, и спустя годы лихолетья степь Подонцовья вновь ожила, а из прошлого остались безмолвные свидетели былого могущества – каменные статуи.

Монгольское завоевание и его последствия. “Дикое поле” в XIII-XIV вв.

В начале XIII в., когда Русь и половцы еще продолжали свою взаимную борьбу, над ними нависла смертельная для обоих опасность. С востока стремительно катился вал монголо-татарских орд. Обращаясь к своим будущим жертвам, монголы в дипломатически предупредительном тоне заявили, что каждый, кто подчинится им, пощадит себя, своих жен, детей, близких, а те, кто выступит в сопротивлении, погибнет вместе с близкими ему.

Мы не случайно начинаем наш рассказ о монголо-татарах с их “морального манифеста”, чтобы обратить внимание на своеобразные взгляды части отечественных историков, считавших, что монголы не по собственной воле, а по “логике событий истории” оказались втянутыми в походы на Русь, а погромы, устроенные ими на Руси, не пагубней, чем внутрикняжеские распри. Между тем, как известно, покорности монголы не встречали, и это обстоятельство служило им “основанием и оправданием” для расправы с целыми народами и государствами. О событиях, происходивших тогда в Подонцовье, мы сможем узнать из двух видов источников – письменных и археологических.

Первое нашествие монголов на Дешт-и-Кипчак (1222-1223 гг.) не привело Подонцовье к заметному экономическому упадку. Свидетельством тому сообщение, что торговля и хозяйство степи скоро восстановились. Новое нашествие (1228-1229 гг.) имело для нашего края более тяжелые последствия. После них в 1235-1236 гг. уже предпринимаются планомерные походы с целью завоевания Половецкой степи, в конечном итоге приведшие к ее включению в 1242-1243 гг. в образовавшуюся к тому времени Золотую Орду.

Источники сообщают о массовом уходе половцев со своих преж-них степных пастбищ, от святилищ, насиженных и наезженных веж в другие места, главным образом в соседние земли. Наш край заметно опустел, имя половцев-кипчаков теперь фигурирует в списках завоеванных и покоренных народов, наряду с аланами, болгарами, русскими и другими народами. Монголы превратили завоеванные земли в пастбища для своего скота, была уничтожена структура половецкого общества, нарушена хозяйственная комплексность в виде пастушеско-земледельческого хозяйства, которое начало складываться в конце XII – начале XIII вв. в ряде мест половецкой степи. Завоевание оборвало нити торговых путей, которые проходили и через половецкие земли Подонцовья. Казалось бы, впервые нависла реальная угроза исчезновения многотысячелетней исторической линии жизни степей юго-востока Восточной Европы.

Но, как свидетельствуют археологические материалы, вскоре, буквально в считанные годы, как только монголы покинули эти земли и переместились в Поволжье, здесь начинает возрождаться прежнее хозяйство, заполняются населением поселки, хотя, надо заметить, исчезает половецкий обычай изготовлять и ставить каменные изваяния. Возможно, что поверженные монголами статуи могли быть откопаны и подняты, но поклонялись ли им? В XV в. совершенно исчезают курганные захоронения, святилища, другие обряды, связанные с культами почитания статуй. Такие изменения иногда объясняют проникновением и распространением мусульманства, но, по нашим представлениям из раскопок памятников XIV-XV вв., как раз в это время внедрение упомянутой религии не подтверждается. Причины кроются в притоках новых групп населения с иной верой и традициями.

Существует и другое мнение, суть которого в том, что с XIV в. и дальше во времени здесь было “Дикое поле”, в понятие которого многие литераторы, краеведы, учителя вкладывают нечто исторически бесперспективное, “безжизненное”, “разбойное”. Даже связующие нити – дороги – в литературе иногда называют “бандитскими шляхами”.

Что же все-таки было в Подонцовье в постмонгольский период? Основным населением степной части Подонцовья в XIII – XIV вв. оставались прежние кипчакские (половецкие) племена. Они продолжили сооружение курганов, но по внешним признакам их могильники претерпели изменения. Например, курганы обустраивали только на высоких грядах Донецкого кряжа, были как бы выстроены в линии с направлением “восток-запад”; земляные насыпи отсутствовали, их заменили холмы, сооруженные только из камней.

Один из самых больших могильников постмонгольского времени находится у с.Черемшино (Провалье) в Свердловском районе.

Особого внимания заслуживает найденная в могильнике чаша-пиала из серебра иранского происхождения. Подобными пиалами пользовались ханы Золотой Орды, поэтому для европейской степи это очень редкая находка. Этот могильник имеет отношение к захоронениям воинов-мужчин, неслучайно в погребальные наборы входили амуниция, доспехи, оружие, детали упряжи – все это типично мужские предметы – и очень мало украшений, посуды. Сопровождающие захоронения вещи имеют много общего с обрядностью и материалами южно-сибирских и южно-уральских кочевых племен XIII-XIV вв., поэтому вполне вероятно, что население, оставившее в Подонцовье эти погребения, могло переселиться с востока в европейские степи уже в XIII в., причем не обязательно в период нашествия монголо-татар, но и в более позднее, уже “спокойное” время, т.е. в конце XIII- начале XIV вв. С этого времени наш край надолго, почти до XVIII в., оставался под влиянием этих переселенцев.

Крупные перемещения кочевников из восточных зон после XIV в. уже вряд ли имели место, но мелкие были еще вполне реальны. Половецкая земля с ее разгромленным населением не могла не принять на заметно опустевшую территорию близкие по этническим корням кипчакские племена Заволжья и Приуралья. Это могли быть не массовые вторжения, а, напротив, небольшие группы кочевников, которые не изменяли историческую и этническую ситуацию наших степей. Отсюда можно понять, почему и средневековые авторы, и археологи нашего времени хотя и отмечали миграции кочевников с востока, но не привлекали предметных доказательств этого процесса. Еще предстоит выяснить масштабы и последствия таких миграций, к этому нас подталкивают и лингвистические данные: ведь бытовой язык населения нашего края несет в себе немало тюркских слов и понятий. Наконец, отметим, что археологические материалы из Провалья дают основание не преувеличивать идею запустения нашего края: степь продолжала быть обжитой даже в постмонгольское время. Думаем, что термин “Дикое поле” следует считать не более чем метафорическим понятием, но никак не наполненным историческим содержанием.

Добавить комментарий