В последний раз я видел его в центре города в самом начале века. От былого великолепия осталась лишь пыль. Старое пальто со следами излишеств. Потухший взгляд, утерявший былую цепкость… Куда делся красавец, дебошир и гулена, один из главных картежников Донецка? В те веселые времена, когда…
Семена
Ну, нет, самым главным Витек все-таки не был. Для того, чтобы возглавить какое-то дело, ему не хватало внутренней организации. Друзья звали его Греком – и не преувеличивали, его мать действительно была чистокровной гречанкой из-под Першотравневого. Корни отца оставались по-донбасски неясны, никто и не пытался их зачистить. Жила семья в частном секторе на Нестеровке и не имела решительно никакого отношения к другому Греку, который стал так знаменит впоследствии.
Позже, в 70-х, у Витька появится еще одна кличка – Арлекино. Она к нему прилепилась после смешного случая в ресторане «Троянда», когда он «по пьяне», выгнав со сцены певца, под аккомпанемент ансамбля «Огненная вода» (как его между собой называли завсегдатаи) исполнил популярнейшую песню Аллы Пугачевой. Голос у Витька был крепкий, получилось весело… Но об этом потом.
Вернемся к истоку истории. Надо сказать, карточный талант у Витька проявился довольно рано, лет в 12. Впрочем, такими, как он, многообещающими пареньками на его поселке можно было мостить дорогу в ад – в послевоенные годы их было гораздо больше, чем требовалось. Витьку повезло. Он вовремя нашел нужного друга. Толик был лет на пять старше, и с внутренней организацией как раз проблем не испытывал. Он родился, чтобы стать лидером – и стал им годам к 20, объединив вокруг себя перспективных ребят из округи.
Толик жил на Стандарте, а когда дела пошли, снял «хату» в квартале напротив «вечного огня». Трехкомнатная квартира, прекрасно обставленная по меркам конца 60-х. Дела пошли, когда Толику перевалило за 30. Могло получиться и раньше, но Толик не торопил события. Не так все было просто. Это только кажется, что картежнику легко работать, если есть карты и умение с ними обращаться. Тот, кто не продумает все дело, очень быстро проследует в места отдаленные или, например, «станет на перо». Нужно знать ситуацию на рынке. Нужно понимать, как себя вести с конкурентами, кого из них стоит иметь в партнерах, кого можно просто игнорировать. Нужно понимать, как обезопасить себя от милицейского ока – оно может быть бдительным, а может – и не очень. Толик жил спокойно, неторопливо, на жизнь ему всегда хватало, а большие деньги еще придут, он это знал.
И, когда настало время делать настоящее дело, система была готова и заработала, как хорошо смазанный маузер.
Система
Клиенты появлялись «на хате» по-разному. Кто-то нарывался сам, искал возможности перекинуться в картишки, погорячить кровь. Кого-то «вычисляли», для чего имели целый перечень разных проверенных примет. Убедившись, что клиент имеет «на кармане» достойные деньги, люди Толика начинали действовать в соответствии с установленным планом, который босс вбил в их буйные головы. Он четко объяснил, что нужно говорить в какой из ситуаций, как нужно работать с разными типами клиентов («гулящими», «шахтерами», «гостями», «северными» – типов было много). Импровизация отнюдь не приветствовалась. Толик в работе оставался предельно строгим. Импровизировать мог только он сам, когда для ловли клиента выбирался в центр, в один из ресторанов, предпочтительно – в ресторан «Донбасс»: там водилась самая «жирная» публика.
На квартире человека ждал спокойный комфорт – ничего не говорило о том, что здесь – картежный притон. На заднем плане, но явно, маячила хозяйка – Марина (Толик не женился, но постоянную женщину завел, и она как бы легализовала его «хату»). Клиента угощали – но не для того, чтобы затуманить мозги или притормозить сознание, совсем нет, это было лишнее. Толик старался, чтобы клиент с самого начала расслабился, почувствовал себя в благоприятной обстановке.
И начиналась игра. Играли по большей части в «деберц» и «буру», хотя, по желанию клиента, могли расширить ассортимент. «Деберц» и «бура» – в звуках этих слов чудится что-то воровское. На самом деле, в отличие от «двадцати одного», эти игры требуют не ловкости рук и не наглости духа, а работы ума. Все четыре игрока Толика считали, как компьютеры, которых тогда еще не было. Для любого из них карты соперника не представляли собой никакой тайны – они вычислялись, для этого и крапа на колоде не требовалось: чаще всего парни действовали чисто, запоминая расположение карт в колоде (и делая коррекцию при тасовке и «подрезке»). Лучшим игроком был Витя Грек, с которым Толик сошелся ближе всех – не только как с лучшим, но и как с наиболее близким по духу. Бесшабашный, языкатый, улыбчивый Грек располагал к себе любого, с ним было легко. Имелась, правда, и неразрешимая проблема. Греку нельзя было пить. Но тогда, в конце 60-х, их отношения это еще не омрачало.
Кроме игроков, в бригаде Толика состояли два костолома, Чук и Гек. Их держали на всякий случай, который время от времени возникал. Например, однажды, круто проигравшись, полез на рожон здоровенный бугай, гроза всего Харцызска. Разбив бутылку, он начал размахивать «розочкой», чуть не раскроив Толику физиономию. Чук (или Гек, уже не вспомнить) с табуреткой в руке возник из спальни, как привидение. Через полторы секунды харцызский смутьян уже лежал на полу с рассеченной башкой.
Обычно Толик делал все, чтобы не доводить до таких крайностей. Но в карточном деле без них невозможно. Наш народ почему-то очень не любит проигрывать.
Пик
Расцвет бригады Толика пришелся на первую половину 70-х. Жили припеваючи. Впрочем, это еще скромно сказано. В отдельные дни имели чистой прибыли по 2-3 тысячи полновесных советских рублей. Случались и вовсе легендарные выигрыши, после которых вся бригада могла уходить на полугодовой заслуженный отдых. Так был выпотрошен азартный стоматолог Рубин, которого Толик заманивал в свои сети не один год. Труды того стоили: Рубин оставил в руках игроков все, что имел, разве что жену не проиграл, вовремя остановился, сильно любил. Больше десяти тысяч рублей сняли парни Толика со стоматолога. Гораздо больше.
На гребне успеха Грек стал деградировать. Он пил все больше. А приняв первую «сотенную», уже не мог остановиться. В пьяном виде это был совсем другой человек. Агрессивный, невменяемый, неуправляемый, страшный. Сильный от природы, высокий (около 185 сантиметров роста), он не знал берегов и усмирить его затруднялись даже Чук (с Геком). Его постоянная женщина Аля ничего не могла с ним сделать. Сначала пробовала успокаивать – но убедившись, что на пьяного Витю управы не найдешь, бросала его, уходила ночевать к сестре. Грек приходил туда, орал, колотил в двери, бил стекла… Наутро возврашался уже с другим настроением, каялся, просил вернуться – и Аля возвращалась, потому что без ума любила этого красавца, этого урода. Но все повторялось…
Временами Грек затихал на несколько месяцев, и наступала красивая, спокойная жизнь, с выездами в Ялту (в настоящую Ялту!), с походами в ресторан «Троянда», где компанию Толика знали, как родных, и обслуживали, как иностранцев. Тетя Аля, которой лет уже очень немало, до сих пор вспоминает эти просветления, как какое-то кино, случившееся не с ней.
Конец
Один из походов в «Троянду» закончился скандалом. Грек быстро «набрался», начал орать, качать права. Аля не выдержала и убежала. На обочине улицы Артема начала ловить такси. Вдруг услышала, как ее окликают. Обернулась – и увидела Толика. Его Аля, если честно, боялась. Пугал взгляд – вроде и обычный, но какой-то неподвижный, как будто в этом мире Толика уже ничего не держит. Успокоив женщину, Толик поднял руку – и тут же, как по волшебству, рядом остановилась «волга» с «шашечками». Они поехали на Заперевальный, где Аля жила. По дороге Толик убеждал ее не психовать, а если что случится – говорить ему. Толик брался разобраться с Греком и все наладить.
Але показалось, что Толик смотрел на нее как-то по-особенному, и стоило ей сказать хоть слово… Но нет, сама мысль об этом ужасала до глубины души.
Толик не успел ничего наладить. Вскоре он заболел, да так, что уже месяца через три его провожали в последний путь. Без него все дело рассыпалось. Игроки разбрелись, кто куда. Витя Грек переселился на Калиновку, где завел какие-то дела с цыганами. Аля еще лет десять жила с ним, продолжала терпеть…
А в знаменитой квартире у «вечного огня» осталась вечная подруга Толика – Марина. Ей после смерти любимого осталось как раз столько, чтобы до пенсии не думать о куске хлеба. Но не более того.
Евгений ЯСЕНОВ