В веселый день 1 апреля 1928 года газета “Труд” (ежедневная газета Всесоюзного Центр. Совета Проф. Союзов) опубликовала стих поэта Семена Кирсанова “Рабочий город Сталино” (из дорожной тетради). Написано модной тогда “лесенкой”, знакомой нам прежде всего благодаря В.В.Маяковскому (который тоже, заметим просто так, бывал в Сталино). Стихи настолько стоящие в стороне от критики, что публикуем их полностью без комментариев.
К нему
не подходят
еще
поезда,
а в 8 часов
с половиною
извозчик несет,
получив из места,
на зарева
на плавильные.
Стоят они, эти пожары пампас,
разносятся протуберанцами,
и это затмение солнца
Донбасс
лежит и до звезд добирается.
А сколько ухабов
толчков
и бугров
колесами дрожек
оставлено!
За горы породы
выходит багров
с дымком фиолетовым
Сталино.
Бреду,
говорю с собою,
труба моя дымись,
и в мозг – пласты забоя
кайлом молотит
мысль,
которую, как угля блеск,
я выношу, раздавленный
на солнце, льющее
в обрез
холодный свет
на Сталино.
На город,
с твердым именем,
готовый
ко всему –
сегодня
город-минимум,
а завтра
максимум.
У здешних улиц
нет имен,
традиции
поборов, они
навек
в движении прямом
как дни, пронумерованы.
Спокойные
и длинные,
ртов
не кривя досадой,
лежат
от первой линии
до линии десятой.
Я хочу,
чтобы в этот
булыжный разбег
в пятилетний срок
или ранее
магистралью города
лег проспект,
линия генеральная.
Крещатик
с Невским
и Тверской
придут
под ручку с Поварской,
придут глазеть красавицы
и лопаться от зависти!
Ляжет
эта улица,
асфальтом
скованная,
будет
караулиться
дымами
рудниковыми.
Молодая
длинная
параллельно
правильная.
Страны советской
линия,
Линия Генеральная…
Немного все-таки об авторе. Семен Исаакович Кирсанов (который, вообще-то, Кортчик) – последний герой русского формализма, за что много раз был нещадно бит. Сын одесского женского модельера. В 1928 году был еще молодым, многообещающим, другом Маяковского и ничем себя не запятнавшим. Через два года напишет поэму “Последний современник”, будет обвинен в мелкобуржуазности, перекуется, перестанет писать лесенкой, но так до конца своих дней и не изживет в себе эстета Серебряного века.
Кстати, Сталино глазами эстета – это, как минимум, свежо.