Возврат утраченного

Какое-то неблагозвучное это слово «ре-сти-ту-ция». Даже сами музейщики не слишком его жалуют. Гораздо приятнее и понятнее его толкование — «возвращение художественных ценностей». Но в последнее время этот музейный, или скорее — юридический, термин все чаще появляется в средствах массовой информации. Борьба музеев и законных владельцев за произведения искусства, конфискованные, похищенные или утраченные в бурных перипетиях прошлого столетия, стала символом начала ХХI века. Зачастую такая борьба имеет политическую окраску. Но главное содержание этой борьбы — не политика и даже не искусство, а собственность, которая, как любая другая собственность, может быть не только завещана потомкам, но и превращена в денежный эквивалент. Прагматизм — тоже символ нашего времени.

Тема реституции не чужая и для Луганского областного художественного музея. Его коллекцию изрядно потрепал минувший век, стараясь стереть из памяти даже список шедевров, обладателем которых он некогда был. Сегодня сотрудники музея по крупицам собирают исторические сведения, пытаются воссоздать представление о прежней сокровищнице. С тщательностью исследователей они тянут «ниточки» из архивных документов, постепенно разматывая загадочный клубок версий об утрате коллекции. По словам директора ЛОХМ, искусствоведа, заслуженного работника музкультуры Украины Лидии Борщенко, процесс этот трудоемкий, но очень интересный. Ведь из «ниточек» ткется непростой узор судьбы одного из ведущих музеев нашей страны.

Везение и ошибки
Свое летоисчисление он ведет с января 1920 года. Осенью 1919 года в город на Лугани доставили большую партию экспонатов из Москвы и Харькова: картины, мебель, фарфор, бронзу. Они-то и составили основу открывшегося через несколько месяцев на периферии нового государства музея живописной культуры, который разместился в особняке члена городской думы Николая Ивановича Стефановича. Здесь должны были впитывать понятие о прекрасном представители рабочего класса. Кстати, подобных учреждений культуры в молодом государстве насчитывались единицы, в основном в крупных городах. Почему повезло Луганску, неизвестно. Возможно, с легкой руки Ворошилова. Причем музей живописной культуры соседствовал с естественно-географическим музеем. В маленьком уездном городке — и два музея!
Фонд музея живописной культуры постоянно пополнялся. Как свидетельствуют документы, через четыре года после открытия там было выставлено восемьсот экспонатов. 160 живописных работ, среди которых — оригиналы картин Бенуа, Малявина, Лагорио, Маковского, были великолепно оформлены. Некоторые рамы тех картин сейчас признаны представляющими художественную ценность и значатся отдельными экспонатами музея. Работы современников — импрессионистов, кубистов, футуристов, образцы декоративного искусства Китая, Японии, две Библии и Евангелие середины семнадцатого века…
Однако вскоре поступило распоряжение о преобразовании естественно-географического музея в социальный, который должен широко показывать природные богатства, средства производства, предметы труда. Этот музей стал доминировать, а живопись соседнего музея перестала интересовать чиновников от культуры и, по сути, растворилась в залах так называемого социального новшества.
И если бы не вновь назначенный директор Александр Владимирович Малиношевский, то живописное направление музейного дела могло бы надолго исчезнуть с карты Луганщины. Лидия Борщенко считает, что благодаря Малиношевскому фонды музея стали пополняться произведениями искусства, созданными как раз в нашем крае. Правда, он же имел отношение к экспроприации церковной утвари в местных храмах, чем, конечно, вызывал негодование верующих. Вероятно, поэтому его сняли. Пост директора музея занял профессор Сергей Александрович Локтюшев. Но и под его руководством музей не стал сугубо социальным. А потом было постановление Совета Народных Комиссаров УССР от 27 июня 1938 года «О музеях Украины», где значилось: «… Вследствие вредительской работы банды изобличенных врагов народа в органах Наркомата просвещения УССР, Управления по делам искусств… почти все музеи и памятники культуры находятся в неудовлетворительном состоянии. Музеи, как правило, не имеют четко определенных профилей, экспозиционные материалы между музеями перепутаны». В общем, сами напортачили, а затем стали искать виновных…

«Ниточка» надежды
И снова вернулись к профилизации. В начале 1939 года выходит постановление СНК УССР о выделении в самостоятельные музеи крупных отделов искусств краеведческих музеев.
— В тех областях, где было сделано вычленение из социальных музеев художественных коллекций, ценности эвакуировали и, таким образом, сохранили. У нас, к сожалению, в 1939 году это сделано не было. Даже каталоги с указанием предвоенных экспонатов музея не сохранились, — рассказывает Лидия Михайловна.
Вспомнился и такой случай. Почти двадцать лет назад в художественный музей пришел запрос из США: искали работу Пабло Пикассо. Посмеялись тогда музейщики: дескать, откуда. А когда поработали с архивами, поняли: такое вполне могло быть. Потому как в двадцатые годы попадавшие в распоряжение музеев ценности фиксировались только по весу, в фунтах. И вся опись.
— Наш музейный фонд существенно пострадал во время Великой Отечественной войны, — продолжает Лидия Борщенко. — По одной из версий, немцы назначили Локтюшева ответственным за создание музея на оккупированной территории. Но во время наступления советских войск коллекция осталась без охраны и предположительно разошлась по рукам местных жителей. Конечно, та ее часть, которая не была увезена оккупантами. Сразу после войны музей приобрел на местном рынке мраморный бюст (в каталоге он значится под номером 1). Мы уверены, что он из исчезнувшей коллекции — слишком тяжел был для дальних перевозок.
Потом во многих музеях создавались послевоенные комиссии, которые занимались разъяснительной работой среди населения. Мол, верните, граждане, музею все, владельцами чего вы случайно оказались. Но Лидия Борщенко не нашла в архивных документах упоминания о такой комиссии в Луганской области.
— Надеемся, если найдем списки ценностей из довоенной коллекции, то можно будет поднимать вопрос о возвращении их в музей, — сказала директор ЛОХМ.

Энтузиасты и горе-чиновники
— Очень часто периферийные музеи страдали от того, что столичные коллеги попросту лишали их наиболее ценных экспонатов: у последних якобы лучше условия содержания. Сегодня некоторые из пострадавших предъявляют иски о возвращении. Были ли подобные случаи в истории Луганского художественного? — интересуюсь у Лидии Михайловны.
— Еще во второй половине девятнадцатого века, как свидетельствуют архивы археологических съездов, было принято решение о том, что уникальные находки, обнаруженные на определенной территории, могут быть переданы в столичные музеи Российской империи только с согласия местных краеведов и при условии возмещения материального ущерба местному музею, — отвечает она. — У нас, слава Богу, такого не было. Даже наоборот…
И моя собеседница поведала совершенно невероятную историю из послевоенного периода.
С 1946 года в Луганске не могли найти помещение для музея изобразительных искусств. На бюрократизм местных властей не действовали никакие жалобы почитателей искусства. Семь лет кочевала из здания в здание выставка «Возрождение освобожденного Донбасса», переданная Луганску Советом Министров СССР как основа будущей музейной коллекции. А потом местные чиновники и вовсе решили от нее избавиться. Взяли и написали письмо в Совмин с просьбой забрать назад выставку. О как! Хорошо, что в Киеве нашлись люди, поставившие горе-чиновников на место. Двери художественного музея на улице Почтовой, где он сейчас и размещается, открылись для посетителей в 1951 году. С той самой выставкой.
Вообще, по признанию Лидии Михайловны, музею всегда везло на людей, неравнодушных к искусству. Большую роль играл тот факт, что не последний человек в государстве Климент Ворошилов никогда не забывал о своей малой родине. Наоборот, сюда везли, а не отсюда.
— Когда я приняла руководство музеем, познакомилась с тогдашним заведующим городским коммунальным хозяйством, — вспоминает директор ЛОХМ. — Оказался страстным поклонником Пушкина. Он договорился об организации выставки Московского музея изобразительных искусств имени Пушкина в Луганске, помог благоустроить территорию нашего музея. Да разве только это!
Музей Андрея Рублева передал луганским коллегам некоторые экспонаты, несмотря на то, что сами восторгались нашими старообрядческими иконами. «Надо помогать — и помогли, — как бы вскользь бросает Лидия Михайловна. — Ими были найдены в экспедициях иконы девятнадцатого века. Теперь эти иконы — часть нашей коллекции».

Не повторяя ошибок предков
— Неужели, кроме довоенно-военной утраты, Луганскому художественному ни разу не приходилось бороться за возврат экспонатов? — настаиваю я.
— Больше десяти лет должность главного хранителя музея занимает заслуженный работник культуры Украины Анна Александровна Аникина, — спокойно поясняет Лидия Михайловна. — Она-то и следит строго за тем, чтобы ни одна художественная ценность не исчезла из музейного фонда. Бывало, что художники брали свои картины на персональные выставки в Киев, а обратно не возвращали. В таких случаях мы ехали за работами сами. Например, вышло недоразумение с художником Василием Кикиневым. По распоряжению управления культуры дали ему работу на выставку, а он потом не захотел с ней расставаться. Забыл о своем даре музею. Пришлось поднимать документы, показывать ему дарственную…
— А самим в качестве «экспроприаторов» ценностей из районных музеев не приходилось выступать? — задаю провокационный вопрос.
Но Лидия Борщенко только улыбается:
— Мы искренне радуемся за своих коллег, если им удается стать обладателями уникальных экспонатов. Предоставляем залы для их экспозиций, оказываем методическую и консультационную помощь. А работать на достойном уровне нашим региональным музеям помогут реставрационный центр, компьютеризация и каталогизация ценностей. Думается, области эта задача по силам.
Встреча с директором Луганского художественного закончилась еще одним воспоминанием. Однажды она побывала на семинаре по реституции в Германии. В перерыве к ней подошел директор института Восточной Европы из Бремена, уточнил, из Луганска ли она, а затем спросил, с какими архивами ей пришлось работать. Тогда Лидии Михайловне хвастаться было особенно нечем. Это позже все свои отпуска она будет проводить в архивах Киева, Харькова, Донецка, Днепропетровска. Что хотел выяснить ученый из Бремена, так и осталось загадкой. Возможно, ему что-то известно об исчезнувшей во время войны луганской коллекции художественных ценностей?

Ирина ЛИСИЦЫНА. «Наша газета»

Добавить комментарий