Иван Харлампович Михайличенко – Дважды Герой Советского Союза (даты указов: 07.01.1944 и 27.06.1945). Старший лётчик 667-го штурмового авиационного полка (292-я штурмовая авиационная дивизия, 1-й штурмовой авиационный корпус, 5-я воздушная армия, 2-й Украинский фронт); командир эскадрильи 141-го гвардейского штурмового авиационного полка (9-я гвардейская штурмовая авиационная дивизия, 1-й гвардейский штурмовой авиационный корпус, 2-я воздушная армия, 1-й Украинский фронт).
Родился 2 сентября 1920 года в станице Алмазная Кадиевского района Луганской области. Украинец. После окончания горнопромышленного училища он два года работал в шахте электрослесарем и одновременно учился в аэроклубе.
С 1940 года в Красной Армии. В 1943 году окончил Ворошиловградскую военно-авиационную школу пилотов и сразу был отправлен на фронт. Был командиром звена, заместителем командира эскадрильи и командиром эскадрильи в в 667-м штурмовом и 141-м гвардейском штурмовом авиаполках.
За годы Великой Отечественной войны Иван Михайличенко совершил 179 успешных боевых вылетов на штурмовку в бомбардировку живой силы и техники врага. В 48-и воздушных боях сбил лично 4 самолёта и 8 в группе, 6 самолётов противника уничтожил на земле.
Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№1980) старшему лётчику 667-го штурмового авиполка (292-я штурмовая авидивизия, 1-й штурмовой авикорпус, 5-я воздушная армия, 2-й Украинский фронт) лейтенанту Михайличенко Ивану Харламповичу присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 июля 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.
Второй медали «Золотая Звезда» командир эскадрильи 141-го гвардейского штурмового авиационного полка (9-я гвардейская штурмовая авиационная дивизия, 1-й гвардейский штурмовой авикорпус, 2-я воздушная армия, 1-й Украинский фронт) гвардии старший лейтенант Михайличенко Иван Харлампович удостоен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года.
После войны отважный лётчик-штурмовик продолжал служить в ВВС и ПВО. С 1962 года подполковник Михайличенко И. Х. в запасе.
Жил в городе-герое Москве. Работал на одном из предприятий города слесарем-сборщиком. Скончался 2 июня 1982 года. Похоронен в Москве на Востряковском кладбище.
Полковник (1975). Награждён орденом Ленина (1944), 4 орденами Красного Знамени (1943, 1944, 1945, 1955), орденами Александра Невского (1945), Отечественной войны 1-й степени (1943), Красной Звезды (1955), Славы 2-й (февраль 1944) и 3-й (февраль 1944) степени, медалями.
Бронзовый бюст Героя установлен на родине.
* * *
Самые разнообразные боевые задания приходилось выполнять Ивану Михайличенко и его воздушному стрелку Александру Левоцкому: водили группы на штурмовку аэродромов и скопление боевой техники врага, летали на разведку в самых сложных условиях погоды, «охотились» в глубоком тылу противника, «утюжили» передний край перед наступлением наших наземных войск… И всегда успех и удача сопутствовали комсомольскому экипажу. Именно в те дни (через полгода после прибытия на фронт) в боевой характеристике Ивана Михайличенко командир написал: .«Отличный разведчик, в боях решителен, проявляет мужество, отвагу и героизм. Из боя каждый раз выходит победителем».
Да, он был не из робкого десятка. Разве не об этом говорит полет восьмеркой на «свободную охоту», когда на одной из полян в глухом лесу наши летчики обнаружили группу танков. То ли гитлеровцев предупредили, то ли они случайно подняли вверх пушки, но идти в атаку навстречу десятку огнедышащих жерл орудий-на это не каждый решится.
— Ноги сами заходили, выполняя маневр, — вспоминал Иван Харлампович о том полёте. — Голова втянулась в плечи. Не помню, как рванул рычаг аварийного сброса бомб — и в сторону. Ведомые тоже отбомбились по цели. Несколько танков задымило, но и наша группа понесла потери: один экипаж был сбит прямым попаданием, а второй привез на аэродром борозду, оставленную на крыле снарядом танковой пушки.
Иван Михайличенко любил полёты на малой высоте. Однажды он получил задание во главе шестерки нанести удар по скоплению конницы. Вот где пригодилось умение летчика вести грозный штурмовик у самой земли. Разгрому врага способствовали не только точное попадание снарядов, бомб и пуль, а и рев моторов, сам вид штурмовика, несущегося на бреющем полете.
К моменту, когда было получено разрешение на вылет в район Смелы, Иван Михайличенко считался одним из самых опытных летчиков полка. Ведомым он выбрал Отара Чечелашвили, молодого, надежного летчика, ставшего впоследствии Героем Советского Союза. Отар уже не раз летало Михайличенко на «свободную охоту», и они отлично понимали друг Друга.
Подготовку к вылету начали с прокладки маршрута. Если раньше группы штурмовиков ходили на Смолу через Черкассы, то теперь ведущий проложил линию пути в обход, при этом половина маршрута проходила над лесом.
— Здесь иемецких зениток нет, — сказал он Чечелашвили, — и можно подойти к цели скрытно. А в случае неудачи уйдем в лес к партизанам.
Ведомый и воздушные стрелки одобрили план. Кто-кто, а они-то знали цену и внезапности выхода на цель, и отсутствия разрывов зенитных снарядов в небе. За плечами каждого — десятки боевых вылетов.
Нагрузку взяли полную: по восемь реактивных снарядов, шестьсот килограммов бомб, весь боекомплект для пушек и пулеметов. Уточнили и порядок нанесения удара.
— После сброса бомб — сразу в облака, — заключил Михайличенко.
Взлетели около полудня. До линии фронта шли на бреющем. Облака мешали подняться выше и в районе цели. К счастью, дождь прекратился, и видимость заметно улучшилась. Километра за три до подхода к станции заметили паровозные дымы. По ним-то залпом и пустили реактивные снаряды. Клубы белого пара и змейки огня, бегущие по вагонам, свидетельствовали о попадании.
Самолёт вошел в облака. Ни один снаряд зенитки не разорвался в небе Смелы. Гитлеровцы очевидно, не думали, что в такую погоду над станцией появятся штурмовики.
А погода между тем стала улучшаться. Михайличенко тут же сообщил об этом на аэродром. Через несколько минут штурмовики пара за парой потянулись в сторону железной дороги, где пылали пожары и рвались боеприпасы.
После обеда Михайличенко и Чечелашвили снова взяли курс на Смелу. Маршрут решили не менять. И за это жестоко поплатились. Над опушкой леса с земли ударили «эрликоны». Ведущий почувствовал удар снизу и сразу же заметил падение давления масла в двигателе.
— Повреждён мотор! — передал он ведомому, сбросил бомбы и пошел в сторону линии фронта.
Высота 150 метров. Кругом лес. А мотор почти не тянет. При подходе к Днепру мотор встал. И-о счастье!-прямо по курсу показалась поляна. Но радость оказалась преждевременной. Летчик принял за поляну старую вырубку, сплошь покрытую невысокими пнями. Однако выбора не было, и Михайличенко начал выравнивание, предварительно до отказа затянув привязные ремни.
Сильный удар потряс штурмовик, как только он коснулся земли. Ремни лопнули, и летчик ударился головой о приборную доску…
Сколько длилось забытье, не помнит, когда пришел в себя, заметил человеческие фигуры в маскировочных халатах, ползущие к самолету.
— Нет, живым не дамся, — Михайличенко выхватил пистолет и тут услышал русскую речь.
— Свои, братки, свои, — кричал один из солдат. — Выбирайтесь из кабин, а то сейчас немец ударит из миномётов.
В этот момент около левой плоскости шлепнулась первая мина. Едва Михайличенко и воздушный стрелок выпрыгнули из самолёта, как мины посылались одна за другой, и «ильюшин» вспыхнул.
Оказалось, что Михайличенко приземлился на только что захваченном нашими наземными войсками плацдарме на правом берегу Днепра…
Осень и зима прошли в напряжённой боевой работе. Летали на «свободную охоту», на разведку, штурмовали аэродромы и танки врага. В одном из боевых вылетов был сбит ФВ-189.
А дело было так. Вылетели звеном на штурмовку танков. Появившись над целью на высоте 400 метров, штурмовики образовали круг и один за другим атаковали вражеские танки, которые расползались по лугу между стогами сена. На одном из заходов Михайличенко заметил ниже себя «раму», так в годы войны называли немецкий разведчик «фокке-вульф-189». Прижимаясь к земле, самолет шел на запад.
— Не уйдешь, — крикнул лётчик, доворачивая штурмовик на новую цель и открывая огонь.
Первая очередь прошла справа, вторая — сзади «рамы», а третья попала в фюзеляж. ФВ-189 развалился на куски. — Есть еще один! — передал в эфир Михайличенко. — Есть! — подтвердили остальные экипажи группы. В полку Михайличенко считали не только мастером штурмовых ударов, но и воздушным следопытом.
Приведём пример. В паре с Чечелашвили он вылетел на разведку скопления войск. После перелета линии фронта в одном из перелесков, по краю которого проходила железная дорога, Михайличенко увидел чуть заметную струйку дыма.
Что бы это могло быть? Развернулись и со снижением проскочили над лесом. В нем стоял искусно замаскированный бронепоезд. Не успели гитлеровские зенитчики развернуть свои установки, как реактивные снаряды, пущенные с «илов», исковеркали паровоз, повредили несколько бронированных платформ. А еще через десяток минут летчики обнаружили и скопление живой силы противника.
Остались позади вылеты над Корсунь-Шевченковским котлом, полеты на «свободную охоту» под Кировоградом. Фронт огненным валом катился на запад. В сорок четвертом году Ивану Михайличенко четыре раза вручали боевые награды, в том числе орден Ленина с медалью «Золотая Звезда» Героя Советского Союза. Покрылись сединой виски, а он по-прежнему. оставался молодым, горячим, с огнем комсомольским в груди. Рвался в бой, радовался каждому новому трудному заданию.
Осенью, теперь уже командир эскадрильи, старший лейтенант Михайличенко одним из первых в полку начал летать на боевые задания ночью. Это сразу же потребовало поиска новых тактических приемов боевого применения грозных машин. Сначала летали на пятиминутном временном интервале на высоте 600—800 метров. Однако этот боевой порядок оказался уязвимым. Стоило прожектору схватить штурмовик лучом, и зенитки сразу же открывали довольно точный огонь.
Старший лейтенант Михайличенко предложил уменьшить временной интервал между самолетами, вылетать только парой. В этом случае как только самолет ведущего попадал в луч прожектора, ведомый немедленно его «гасил». Боевые потери резко сократились, а эффективность ночных бомбардировок заметно возросла.
Последние боевые вылеты Иван Михайличенко совершил в небе Берлина. Пожалуй, это были самые сложные полеты. Летать приходилось на малой высоте, а дым пожарищ поднимался до 300—400 метров. В один из апрельских дней эскадрилье Ивана Михайличенко было приказано нанести удар по скоплению войск противника, сосредоточенном в парке.
— Объект сильно прикрыт зенитной артиллерией, — предупредил командир полка. — Будьте внимательны. Подумайте о боевом порядке.
Михайличенко выделил специальную группу подавления зенитных средств. Затем организовал встречу экипажей с летчиками-истребителями прикрытия. Продуманы были порядок и направления захода на цель.
В заданное время эскадрилья штурмовиков поднялась в воздух. Вот и район поиска. Техники не видно. Рядом с парком несколько домишек, два больших сарая. Михайличенко развернул самолет и ударил из пушек по одному из сараев. И как будто он задел осиное гнездо. Зенитки ударили со всех сторон, из сараев выползли танки и мотнулись в сторону парка. Однако штурмовики подавили зенитную артиллерию и нанесли значительный урон танковой группе врага. После этого вылета на груди командира эскадрильи Ивана Михайличенко появился орден Александра Невского.