Возле этого стенда посетители образцового музея Червонопартизанской общеобразовательной школы №1 на Луганщине задерживаются надолго. Здесь отображена одна из самых страшных страниц Великой Отечественной войны: «школа палачей» Заксенхаузен, женский «дом отдыха» Равенсбрюк, «фабрика смерти» Бухенвальд. Рядом с фотографиями — списки местных жителей, бывших узников концентрационных лагерей. За каждой фамилией — целая история. Чаще всего — страданий, отчаяния, страха. Тем удивительней слышать рассказ о человеке, который, пребывая в концлагере, нашел в себе силы не только для выживания, но и для борьбы. Поэтому Ивану Николенко, участнику антифашистского подполья в Бухенвальде, в музее посвящена целая экспозиция.
Возле этого стенда посетители образцового музея Червонопартизанской общеобразовательной школы №1 на Луганщине задерживаются надолго. Здесь отображена одна из самых страшных страниц Великой Отечественной войны: «школа палачей» Заксенхаузен, женский «дом отдыха» Равенсбрюк, «фабрика смерти» Бухенвальд. Рядом с фотографиями — списки местных жителей, бывших узников концентрационных лагерей. За каждой фамилией — целая история. Чаще всего — страданий, отчаяния, страха. Тем удивительней слышать рассказ о человеке, который, пребывая в концлагере, нашел в себе силы не только для выживания, но и для борьбы. Поэтому Ивану Николенко, участнику антифашистского подполья в Бухенвальде, в музее посвящена целая экспозиция.
На их век хватило войны
История пленения и освобождения Ивана Николенко началась еще в 1941 году. «Я отношусь к той части довоенной молодежи, которая „белой завистью“ завидовала своим отцам и дедам — участникам Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны», — так начинаются его воспоминания, хранящиеся в музее.
Наверное, все советские подростки считали несправедливым то, что им не пришлось участвовать в военных действиях. Но мир, на самом деле, оказался таким хрупким, и уже близилась новая лихая година…
Весть о войне мальчишки встретили с воодушевлением: вот наконец-то подходящая возможность проявить отвагу и смелость — и, захватив с собой новенькие комсомольские билеты, дружной ватагой отправились в военкомат.
— Идите-ка лучше домой, — урезонивали вчерашних школьников там. — Хватит на ваш век войны.
«Действительно, нам хватило лихолетья с излишком», — напишет потом Иван Николенко. А тогда он вместе со своими друзьями возмущался «ужасной несправедливостью»…
Впрочем, война ненадолго оставила подростков в покое. В начале мая 1942 года Иван получил повестку. Предполагалось, что юноши сначала отправятся в военные училища, но вместо этого рядовой Николенко был направлен в артиллерийский дивизион 854 полка 277-й стрелковой дивизии и уже 18 мая принял свой первый настоящий бой.
«Фашисты пытались сбросить нас в Северский Донец и потуже завязать узел вокруг окруженных частей, которые с боями пробивались к реке. По пять-шесть вражеских атак отбивали мы за день под непрерывным артиллерийским огнем и бомбовыми ударами», — вспоминал Иван Павлович. Дивизион, где служил рядовой Николенко, вел бои в районе Миллерово, затем в излучине реки Дон. Все силы были брошены на то, чтобы выиграть время для обороны Сталинграда.
Для Ивана везение закончилось 22 июля 1943 года. Когда немецкие войска вышли к Дону, некоторым сражавшимся частям Красной Армии так и не удалось выбраться из окружения. Именно тогда Иван Николенко попал в плен.
Узник №24835
Создавать лагеря для военно-пленных в прифронтовой зоне гитлеровское командование считало нерациональным. Поэтому всех заключенных отправляли в глубокий тыл в качестве бесплатной рабочей силы. Первой остановкой на длинном пути Ивана Николенко был Рурский угольный бассейн. Ему удалось бежать. После поимки его отправили в тюрьму города Дортмунд. Это была вторая «остановка». В феврале 1943 года он и здесь нашел возможность для побега. Но, очевидно, фашистские ищейки были выдрессированы гораздо лучше сторожей. Николенко поймали снова. А после этого — Бухенвальд.
«Концентрационный лагерь на горе Эттерсберг был построен в 1937 году. Тогда в нем находились немецкие политические заключенные. Но после 1939 года состав узников стал интернациональным. Через железные ворота лагеря прошло двести двадцать три тысячи узников, пятьдесят шесть тысяч из них были убиты в Бухенвальде», — таким пояснением сопровождается музейный стенд о самом крупном концлагере Германии.
Мало кто, попадая в Бухенвальд, надеялся на освобождение. Нравы местного начальства были известны, как и то, что поначалу за каждого убитого узника можно было получить трехдневный отпуск и десять марок премии. Желающих подзаработать среди эсесовцев было немало. Способы убийства практиковались разнообразные. Самый распространенный и, наверное, самый мучительный — непосильный труд, который даже самых стойких узников постепенно сводил в могилу. Например, тех заключенных, которые работали в каменоломнях, иначе как смертниками не называли, а первым вопросом постовых, пропускавших колонны узников в лагерь, был: «Сколько убитых?».
Здесь Иван Николенко провел два года. И, наверное, возможность освобождения казалась невероятной ему самому. Конечно, никто из советских военно-пленных, находящихся в Бухенвальде, не сомневался: победа все-таки будет за нами. Но как дожить до нее, такой долгожданной?
О своем пребывании в Бухенвальде Иван Николенко рассказывал редко, но один факт, свидетельствующий о его «статусе» в концлагере, можно привести. Как
известно, обыкновенным заключенным Бухенвальда выдавалась специальная униформа — арестантский полосатый костюм. У советских военнопленных такой привилегии не было. Как правило, им оставляли старую одежду. Заключенных, совершавших до прибытия в Бухенвальд побеги, отмечали особо — на спину нашивали бело-красный круглый знак. К этой категории «живых мишеней» относился и Иван Николенко. Впрочем, здесь его называли просто №24835.
Подпольщики «фабрики смерти»
В своей книге «Подпольщики Бухенвальда» В. Красноперов писал: «По отношению к советским военнопленным в концлагере нарушались все правила и законы войны. Гитлеровцы убивали их непосильной работой, морили голодом, сжигали в крематориях и расстреливали, расстреливали без конца».
Видимо, поэтому лагерь, находившийся вблизи города Веймара на горе Эттерсберг, окруженный красивейшим буковым и дубовым лесом, стал местом, о котором боялись лишний раз говорить вслух.
Да и в послевоенные годы упоминания о людях, находящихся в немецких концентрационных лагерях, не то чтобы запрещались, но и не приветствовались. Только в 1956 году появились первые сообщения в средствах массовой информации. И, пожалуй, самым поразительным открытием газетчиков было то, что узники Бухенвальда, прозванного «фабрикой смерти», вопреки всем пыткам и издевательствам, находили в себе силы для сопротивления!
Подполье в Бухенвальде начало зарождаться еще в 1941 году, когда сюда была доставлена новая группа военнопленных — около двух тысяч человек. В 1942 году, когда немецкие коммунисты создали первые военизированные отделения под руководством Гарри Куна и Отто Рота, подпольщики перешли к более активным действиям. Их главным заданием было подготовить вооруженное нападение. Для этого, в частности, удалось изготовить около ста пятидесяти гранат, в арсенале заключенных также были и бутылки с самовоспламеняющейся жидкостью.
Время для активных действий наступило 11 апреля 1945 года, когда узники Бухенвальда узнали, что комендант лагеря готовит ликвидацию лагеря и массовое уничтожение заключенных. Действовать надо было незамедлительно. В результате штурма более двадцати тысяч человек были спасены.
Как со временем стало известно, Иван Николенко действовал в Бухенвальде как член подпольной молодежной группы Интернациональной антифашистской организации концлагеря под кличкой «Петренко». Свидетельством его самоотверженности является «Удостоверение участника антифашистского подполья в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.» и многочисленные награды, хранящиеся в музее. До конца своей жизни Иван Николенко вел активную переписку с товарищами по концлагерю. Его свидетельства есть в книгах о Бухенвальде, изданных в Германии. Иван Павлович охотно участвовал и в работе Червонопартизанского музея, рассказывал школьникам о своем участии в военных действиях. Вот только свое пленение считал неподходящей темой для разговора с детьми. Хотя в этой части биографии было немало героического. Возможно, он хотел оставить воспоминания о Бухенвальде в прошлом…
Виктория КОДАК, «Наша газета»