Когда говоришь: «Мандрыкино», представляешь медвежий угол, где ветер вяло колышет ковыль. Ну совершенно антипафосно звучит топоним. Между тем, образован он не из какого-то плебейского арго, а из дворянской фамилии – и не купленной, а официально полученной из царских рук. Правда, истекает она не из благородных кровей, не из Рюриковичей. Мандрыкины ведут свой род от запорожского казака Андрея Мандрики. Одна из ветвей этого рода получила земли в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии. Самая знаменитая ее представительница – Дарья Васильевна Мандрыкина: женщина властная, независимая и яркая, так и не вышедшая замуж, была в середине XIX века известна всему уезду благодаря нескольким принципиальным для нее судебным тяжбам. Земельки Мандрыкиных процветали…
Кто скажет, что сегодня здесь плохо, пусть первый бросит в меня камень. На аккуратной, как кладовка хорошей хозяйки, улице Кобзаря, развешаны объявления о беспроводном интернете: туда, где плохо, вай-фай не приходит. С другой стороны, легко заметить телеги, копны сена и другие пасторальные элементы, говорящие о том, что на Мандрыкино мы имеем дело с разумным симбиозом последних технологий и посконной старины. В жаркое июньское утро, когда нас угораздило выбраться в эти дали, здесь было лениво, даже оранжевая лайка за одним забором, раскрашенная явно в честь победы «Шахтера» в Кубке УЕФА, облаяла нас как-то без энтузиазма. День намечался безветренный – а жаль. Здесь, на южной оконечности города, ветра имеют четкий морской привкус. Для тех, кто способен улавливать нюансы.
Пастораль с привкусом моря
Божьим промыслом и скудостью недр, южная часть Донецка была обойдена грязной промышленностью. Во всяком случае, на всем протяжении от Мандрыкино до Широкого нет ничего, что смердело бы и гадило в больших объемах. От Мандрыкино до Широкого и пролегал наш путь. Маршрут предложил мой коллега Виктор Игнатов. Для него юг Донецка – условно родные места. В районе прудов Кирша семья Игнатовых когда-то имела дачу. Добраться к ней без своего автотранспорта можно было только пешком. Легче всего – от Мандрыкино. Через поля и посадки, вдыхая степной воздух с азовскими вкраплениями. Действительно, какая-то приморская свежесть сюда долетает, вопреки расстоянию и физике. Может это, конечно, самовнушение – но приятное самовнушение достойно того, чтобы считаться реальностью.
В Мандрыкино можно добраться или на рутченковском трамвае, или пешочком от Текстильщика, или электричкой, имеющей свойство останавливаться на местной станции. 9.45 утра. На перроне станции «Мандрыкино» – звенящая пустота. Никакого запустения, меж тем, нет и в помине: несколько лет назад «Укрзализныця» вдруг начала тратить немалые, судя по всему, деньги на модернизацию своего хозяйства. Перед нами – здание станции, скромное, но свежевыкрашенное голубым (прошу не понять меня превратно). Фонари, несмело намекающие на Флоренцию. Перрон устлан неизбежной донецкой плиткой, по наличию которой можно безошибочно определить, что ты еще находишься в городской черте.
Сразу за станцией – магазин «Петрович». Давно проверено: стоит назвать что-то «Петровичем», и успех предприятию обеспечен! В Донецке есть один бизнесмен, предоставляющий лимузины с номерным знаком, где написано это слово. Есть кафе «У Петровича», в котором не переводятся страждущие. Просто невозможно пройти мимо… Но мы, проявив чудеса самообладания, огибаем магазин: впереди у нас – суровый маршрут, сравнимый с тернистым путем несчастной экспедиции Джона Франклина, хотя и гораздо более теплый. За магазином начинается посадка, в ней – памятник воинам 99-й стрелковой дивизии, погибшим при освобождении Сталино. Похоже, памятник покрашен краской, оставшейся от ремонта станции…
Мы выходим на открытую дорогу, которую нам сегодня предстоит одолеть. Признаки цивилизации маячат на горизонте: ХБК, микрорайон Текстильщик, в летнем мареве – омертвевший коксохимзавод. Перед нами – тропа, которую грунтовкой при всем уважении не назовешь. Мертвая зона: жилая полоса уже закончилась, сельскохозяйственные угодья еще не начались. Но пессимизма нет и в помине: в воздухе – сказочный букет травяного аромата и навозного амбре. На этой нейтральной полосе после обычной донецкой суеты чувствуешь себя, как в раю.
Впрочем, впечатление не абсолютное. В раю чертовщине не место – а некоторые вещи по дороге из Мандрыкино выглядят явным творением бесовских сил. Видим с Игнатовым непонятно как прикипевший к проводам чайник. Пробуем сбить его камнями, терпим неудачу, утешаем тем, что обычный чайник так не прикипел бы, что здесь имеет место нечто потустороннее, вспоминаем «Сталкер» и торопливо движемся дальше.
Территория Икс
Наша следующая цель – пруды Кирша. Несмотря на все свои усилия (достаточно скромные, надо признать), я так и не смог узнать, кто такой этот Кирш. Есть собиратель народных былин Кирша Данилов – но вряд ли, вряд ли… На протяжении многих советских десятилетий этот район представлял собой обычное городское запределье – пока усилиями Рината Ахметова с него не отряхнули пыль и не построили базу футбольного клуба «Шахтер», увидев которую, восхищенно цокает языком даже Жоан Лапорта.
Очень символично, что по дороге на Кирша мы с Игнатовым встретили… крота. Правда, был он какой-то странный, очень похожий на валик для дивана – без глаз, ушей, носа, рта и, на первый взгляд, лап. Из всей красоты у него имелся только микроскопический хвостик. Ну что ж, там где чайники мистическим образом привариваются к проводам – там немудрено встретить аномалию и органического происхождения.
Ну, а символизм, о котором говорилось абзацем ранее – в том, что болельщиков «Шахтера» давно называют «кротами». Это уже даже не обидно. Фаны «Металлиста» получили прозвище «хорьки», «Черноморца» – «жиды», «Динамо» – «хохлы». Скажите на милость, что из этого перечня обиднее всего? По-моему, никак не «кроты».
Вдоль дороги идет посадка с прогалинами, где видны следы возлияний в лукулловском стиле. В этих зарослях скрыт очевидный криминальный потенциал. Один товарищ рассказывал мне, что в посадке на Кирша с его отцом приключился инцидент в жанре «хоррор». Отец зашел под сень деревьев, чтобы, я извиняюсь, справить малую нужду. Начал процесс, поднял глаза – и увидел перед собой повешенного. Надо сказать, количество жидкости, выделенной отцовским организмом, оказалось намного больше, чем можно было рассчитывать изначально.
Словом, посещение посадки по дороге на Кирша требует известной осторожности.
Сбивая палкой огромные одуванчики (сто процентов – подверженные тем же воздействиям, что и несчастный меховой валик с хвостом), мы постепенно приближаемся к дачному поселку «Родник». Здесь на спаде империи обосновались люди, которые вовремя поняли прелесть южной окраины Донецка. Теперь-то, освященная Ринатом Леонидовичем, эта правота выглядит бесспорной. А тогда поехать на дачу на Кирша – значило, совершить настоящий мужской поступок.
Курорт, да и только!
У прудов Кирша – два дачных поселка. Чуть ближе к микрорайону Широкий – строящийся коттеджный городок. Когда мы совершали наш беспримерный рейд, там еще не все было продано. Для тех, кто может, был вывешен далеко видный баннер: «Осталось только 2 коттеджа. Выбирайте скорее!» Когда автор писал эти строки, наверняка все уже выбрали.
Где-то в дачном поселке «Родник» есть резиденция экс-вратаря «Шахтера» Дмитрия Шуткова. Пользуясь сведениями знающих людей, системой навигации и формальной логикой, мы вычислили, что Шутков владеет симпатичным домиком, перед которым разбит газон с красными розами. Вообще, конечно, было бы интереснее, если бы дачи снабжались табличками с указанием хозяев. Но все-таки это не кладбище. Живые, в отличие от мертвых, имеют право на личную жизнь, даже если их личная жизнь вызывает жгучий интерес так называемой «общественности» (в существование которой я, хоть убейте, не верю!).
На берегу первого пруда Кирша – та самая знаменитая база. Это чудо из чудес, рядом с которым меркнет и Софийский парк, и мавзолей Тадж-Махал. Пока «Шахтер» не стал обладателем Кубка УЕФА, вообще не было понятно, какой смысл в существовании базы, достойной лучших европейских футбольных грандов. После донецко-европейского триумфа все, наконец-то, прояснилось. В жаркий солнечный день на базе было не более людно, чем в районе лунного моря Спокойствия. Доступ к важному объекту преграждал красный дорожный знак с надписью Stop. Как-то верилось, что этот Stop – окончательный и бесповоротный, и нарушить здешнее прайвеси не стоит и пытаться. Единственное, на что мы дерзнули – пройти на дамбу, разделяющую два пруда, и сделать несколько снимков водоема, примыкающего к базе. На его берегах супераккуратно и гипербезлюдно.
А вот второй пруд Кирша вполне демократичен. Судя по призывам сохранять чистые берега, он пользуется популярностью. В тот же самый солнечный день, о котором речь, на нем было людно, почти как на первом городском пляже города Феодосия. Имелся весь курортный набор: отец, развлекающий маленького сына бросанием мячика, девушки на пляжном коврике, волейболисты, играющие на интерес в воде. Пресса предупреждает о том, что концентрация враждебных палочек во втором пруду Кирша намного превышает допустимые дозы. Публика отважно игнорирует надоевшие речитативы экологов и весело плещется в воде, со стороны – вполне прозрачной. Мы с Игнатовым внимательно посмотрели в киршовские глуби и, не обнаружив глазами никаких палочек, присоединились к пляжникам. В такую жару да после такого тура по полям купание в прохладном пруду было спасением.
На берегу «второго Кирша» за забором, составленным из остроконечных пик, мы увидели нечто вроде итальянского палаццо. И тут же припомнили информацию о том, что здесь расположена дача одного виднейшего деятеля нашего областного совета. Опять-таки, не помешала бы табличка – а так, не в силах не подтвердить, ни опровергнуть гипотезу, мы, глубоко неудовлетворенные, отправились дальше – в направлении Широкого.
Нам навстречу шли люди, экипированные для прибрежного отдыха: курортные сумки, полотенца вокруг торсов, шлепанцы… На несколько минут мы забыли, где находимся, и вообразили себе что-то глубоко крымское. Но очертания приближавшегося Широкого вернули нас к действительности.
Всяческая простота
Широкий состоит из двух совершенно разных и по духу, и по виду частей. Сначала – простота как она есть. То, что называется «поселок Широкий». Частные дома или совсем низенькие многоэтажки. Полумертвое здание с надписью «Магазин» и стрелкой на стене – иначе нипочем не догадаться: надпись-то – сбоку от двери. Идем по улице имени Квиринга. Кто такой этот Квиринг? Старожил Широкого? Строитель, соорудивший магазин со стрелкой? Как оказалось – советский государственный деятель. Звали – Эмманиул Ионович. Репрессирован. В ходе Гражданской войны оперировал на территории Екатеринославской губернии. Может быть, доходил и до южных окрестностей Юзовки – но вряд ли, вряд ли…
За улицей Квиринга и стройкой Свято-Михайловского храма – пруд, который условно называем «третий Кирша» (хотя на карте он – «пруд Песчаный»), посадка – и то, что можно охарактеризовать как «простоту в громадье». Микрорайон Широкий. Скопление совершенно однородных светлых девятиэтажек, которые и Шерлок Холмс не отличил бы друг от друга. А местные ведь как-то ориентируются…
На Широком скучно – глазу совершенно не за что зацепиться. Но все может измениться в самое ближайшее время. Согласно плану застройки города, здесь, в предчувствии Донецкого моря, планируют выстроить громадный микрорайон, план которого напоминает цифру 88. Башни-небоскребы, транспортные развязки, скверы и бассейны. Скоро на Широком станут селиться не от безысходности, а из престижности. Может быть, тогда и Донецкое море, наконец, избавится от своего излишка палочек и заживет полноценной курортной жизнью.
А пока на Широком главная достопримечательность – конечная остановка многих маршруток и троллейбуса. Пора возвращаться в город. С нами в салон загружается здоровяк в оранжевой майке с надписью на груди Donetsk no es Ukrania. На Широком так легко сохранять независимый дух!
Евгений Ясенов