Прогулки по Донецку-2: Старая Первая. Россыпь

Здание на улице АртемаЕсли бы меня спросили – какое здание на улице Артема считаю самым интересным? – при всем своем уважении к современной архитектуре, я бы исключил все «советскую» часть. Все, что идет к северу от площади Ленина. Я бы взял только ранний, исторический отрезок улицы Артема. И сосредоточившись на нем, все равно не смог бы сделать выбор. Там слишком много стоящего внимания. Тот, кто считает Донецк городом без архитектуры, должен пройти по этому отрезку с человеком, выросшим в центре. Именно так я и поступил.
Мой попутчик – полковник Роман Фридман. До войны он жил на Четвертой линии, сейчас это – улица Октябрьская. Улица Артема, тогда – Первая линия, для него – дом родной. Конечно, сейчас здесь почти все не так. Но и по нынешней главной улице Донецка полковник Фридман проходит как хозяин.

Здесь были Вова и Паша
То, с чего начинается главная улица, много говорит о самом городе. Тверская улица идет от Манежной площади: ну еще бы, Москва – город парадов. Исток Крещатика – Европейская площадь: ну еще бы, Киев – город европейский и есть. Бродвей стартует с жалкого зеленого островка под названием «Парк Боулинг Грин»: таков и весь Нью-Йорк, огрызки растительности, задавленные небоскребами. Начало улицы Артема – металлургический завод. Не увидеть в этом знак может только тот, кто не ищет знаков.
Здесь – небольшое транспортное кольцо и скука. Здесь уже давно ничего не происходит, если не считать ежедневных выбросов ДМЗ. Времена, когда в начале Первой линии бурлила жизнь, отошли в историю. А тогда… Рядом с заводом стоял городской цирк, и это придавало давящему индустриальному пейзажу оттенок парадоксальной легкости. Этот тот самый деревянный цирк, где в 1927 году выступал Владимир Владимирович Маяковский. Потом Маяковский застрелился, а цирк сгорел. И долгие годы наш город, обиженный судьбой, обходился заезжими шапито, которые базировались в городском саду.
По адресу Артема, 5, перед нами возникает так называемая «аптека Лаче». С медициной этот дом потерял связь сразу после революции. Но первоначальную архитектуру сохранил. Не бог весть какая это архитектура: обычный уездный стиль, скромные кирпичные наличники и всякие там пилястры. В таком здании мог сидеть кто угодно: от полицмейстера до чаеразвесочной фабрики. Непонятно каким чудом аптека Лаче в своем первозданном состоянии дожила до времен независимой Украины. Тут-то ее и настигла неумолимая судьба. Здание с исторической изюминкой (а ею в Донецке обладает все, что старше 1917 года), выкупила коммерческая структура и тут же принялась наворачивать на него свое представление о прекрасном. Развернулась стройка, появился третий этаж… Потом все приостановилось, и в итоге, трудно сказать, чем обернется этот эксперимент по выпариванию юзовской старины.
Напротив аптеки Лаче – бойкая автозаправка. Полковник Фридман вспоминает, что «в его время» на этом месте располагался Пассаж – несколько длинных торговых рядов под полукруглыми навесами. Здесь можно было увидеть удивительные вещи – например, именно на Пассаже впервые в донецкой свободной продаже появились часы невиданной марки ЗиФ (завод имени Фрунзе). Здесь давали по три метра ситца на руки. Здесь были чудеса – не всем доступные, потому как жить стали хоть и хорошо, но не слишком денежно.
Рядом, через проспект Лагутенко, тогда действовал рынок. Торговая традиция здесь не прерывалась с юзовских времен. В 30-е годы прямо у Первой линии находились «зеленые ряды», парикмахерские, сапожная мастерская… Устав наблюдать за этим коммерческим хаосом, советская власть в середине десятилетия снесла его и построила роскошный Центральный универмаг. На открытие приехала из Старобешево всесоюзная героиня Паша Ангелина, чуть позже бросившая в массы клич: «Сто тысяч подруг – на трактор!» Полковник Фридман вспоминает, что на противоположной от входа стене организовали панно с портретом Ангелины – и, увидев это, непосредственный сын стахановки воскликнул на весь зал: «Мама, смотри, это же ты!» Все очень смеялись…
Сейчас, после перестроек и пожара 2002 года, здание ЦУМа смотрится совсем не по-советски. И главным торговым объектом города оно быть перестало с тех пор, как центр Донецка переместился к северу. Для того чтобы привлечь народ, ЦУМу нужно кардинальное перепозиционирование. Например, возрождение сталинского стиля. А что? Как торговый прием, это работает по всему миру – от Арбата до Брайтон-бич…

«Комсомолец» и «Магнитка»
На главной улице должен быть главный кинотеатр. Исходя из этого безупречного умозаключения, в конце 20-х на Первой линии завели кинотеатр «Комсомолец». Так в городе угля и стали появилось немножко древних Афин.
Смотрим на это здание с классическими колоннами и портиком. Кинематографом здесь пахнет уже очень и очень слабо – коммерция вломилась в храм искусства, перепрофилировав его под торговый центр. Теперь сюда не ходят, как когда-то, чтобы светски провести несколько часов, погулять по широким лестницам и просторным холлам, посидеть в буфете с пальмами и коктейлями. Ну и актуальный фильм посмотреть, конечно. Давно уже не ходят! С кино в Донецке – ситуация противоестественная: на миллионный город – всего четыре больших кинотеатра. Парадокс, который пока еще не получил научного объяснения.
Перекресток Артема и проспекта Труда, один из углов которого занимает бывший «Комсомолец», в старом Донецке считался важной точкой. Базар, собор, гостиница… Самый настоящий водоворот жизни. Сейчас здесь тихо. По нечетной стороне – два здания, желтое и зеленое. В одном из них была гостиница «Гранд-отель», с балкона которой в том же знаковом 1927 году выступал американский прогрессивный писатель Теодор Драйзер. В другом располагался штаб Южного фронта перед его отступлением из Сталино в 1941 году. Полковник Фридман вспоминает, что на перекрестке в эти тревожные месяцы стояла танкетка, а однажды на его глазах в штаб провели какого-то старшего лейтенанта, пойманного по подозрению в шпионаже.
Бросаем последний взгляд на античные красоты «Комсомольца» и проходим мимо. Перед нами – сквер Павших коммунаров, где в трогательном единении соседствуют памятник борцам за советскую власть и православный собор. Здесь всегда соседствовало что-то несочетаемое. На юзовской заре – главный храм города и базар. Потом – детский сквер и пивные ларьки. Сейчас – коммунизм и религия. В 1930 году у них была смертельная вражда, сейчас – непонятно что.
Отсюда, от детского сквера, по четной стороне Первой линии в довоенном Сталино начинался променад в направлении главпочтамта. Променад называли «Магниткой» – наверное, потому, что гуляния притягивали всех горожан, способных пешком достичь главной улицы.

Неотвеченные вопросы
Одним из самых резонансных событий довоенной истории Донецка стало крушение стратостата ВВА-1 с четырьмя смельчаками на борту. Полковник Фридман, который был свидетелем падения этого аппарата и даже видел, как вскрывали гондолу, рассказывает, что первым местом захоронения погибших героев стал угол детского сквера – там, где сейчас улицу Артема пересекает проспект Павших коммунаров, прямо напротив главной конторы «Донгорбанка». Оккупировав город, немцы по неизвестной причине перенесли отсюда захоронение. Сейчас памятник стратонавтам стоит в начале бульвара Пушкина. Но говорят, что никакой могилы под памятником нет, что могила находится в парке Щербакова, где-то в районе дельфинария – а может быть, биотуалетов. Зачем немцам понадобилось переносить захоронение? Почему его забросили в парке?
История Донецка полна таких неотвеченных вопросов. Город, который несколько раз менял название и терял архивы, не имеет четкой хроники с безупречными фактами. А поскольку прошлое все равно активно вопрошает, отвечают мифами или вымыслами. Вот один из них. На месте нынешнего дома № 47 раньше стояло фотоателье, в котором фотографировались все знаменитые личности города, в котором начинал свою карьеру знаменитый советский фотохроникер Евгений Халдей. Рассказывают, что когда после войны этот квартал подвергли коренной реконструкции, в подвале фотоателье нашли пару сундуков с золотыми монетами и прочими ценностями. Буквально наискосок от Госбанка, что очень символично. Рассказывают, что обнаруженные тогда ценности до сих пор позволяют безбедно существовать кое-каким донецким семьям…
На протяжении от проспекта Павших коммунаров до Садового всегда было много денег. Тут стояли конторы нескольких дореволюционных банков. В одном из них, в международном коммерческом банке, после войны и реконструкции устроили Дворец пионеров. Это ажурное красно-желтое творение архитектора Георгия Навроцкого до сих пор привлекает к себе внимание – и красотой пропорций, и сюжетами барельефов, на которых юные пионеры с голыми коленками изображены в очень раскованных по тем временам позах. По крайней мере, некоторые извращенные умы видят там скрытые эротические послания. Почему мальчик стоит на коленях перед другим мальчиком? Что делает эта девочка с полотенцем? Вопросы, вопросы…
Сейчас Дворец пионеров съехал на другой берег Кальмиуса, и бывший очаг детского творчества придавлен недавно возникшим по соседству небоскребом. Это торговый центр «Грин плаза» – стильное здание с сине-зеленым остеклением и белым плоским тылом. Отношение к нему у населения неоднозначное. Кто-то, желая сродниться с Нью-Йорком, называет его «небоскреб-утюг». Кто-то продолжает сожалеть, что при строительстве прихлопнули любопытнейший купеческий особняк. Кто-то наслаждается одновременно простой и броской гармонией пропорций. Каждому свое – это не нами придумано и по другому поводу – но придумано очень верно.
Небоскребов в старой части улицы Артема немного, «Грин плаза» выглядит здесь исключением из правила. Может быть, скоро нагородят высоток менее изящных. Есть план по созданию в историческом центре города донецкого Сити. Пока «Грин плаза» одна, с ней легко примириться…

Кот в сапогах и два ящика водки
– Разве это Дворец пионеров! – машет рукой полковник Фридман на здание архитектора Навроцкого. – Вот у нас был Дворец пионеров! – и увлекает меня дальше, мимо корпусов технического университета – к следующему перекрестку, к проспекту 25-летия РККА.
Розовое здание с полукруглым выступом, столь актуальным в 30-е годы. Белая ажурная вязь по фасаду. Высокие стрельчатые окна, белые колонны. Действительно – довоенный Дворец пионеров. Тогда на уровне третьего этажа стояли скульптурки с горнами и барабанами. Потом детское творчество в этом здании уступило дорогу технической интеллигенции. Гипсовые пионеры растворились во времени, и светлое детство тогдашних пацанов и девчат осталось только в воспоминаниях бабушек и дедушек.
Роман Соломонович Фридман рассказывает, как на входе детишек встречал настоящий кот в сапогах, как им читала сказки столь же настоящая Арина Родионовна, какой прекрасный зимний сад был на третьем этаже… Жизнь казалась прекрасной, богатой на события, конца-края ей не было видно. Материальные трудности? Как-то не брали в голову. Когда по другую сторону этого же перекрестка открыли Первый гастроном, ходили смотреть на чудеса – банки с креветками от потолка до пола, бочки с красной и черной икрой, сортов тридцать колбасы. Купить из этого изобилия мало что могли – но как музейный визит это тоже приносило некоторое удовлетворение. Надо было считаться заслуженным человеком, чтобы заходить в Первый гастроном, как к себе домой. Полковник Фридман вспоминает, как однажды туда заглянул Алексей Стаханов – и спустя некоторое время за ним вынесли два ящика водки, погрузили в его «Эмку» и проводили героя с почестями…
Первый гастроном был для дончан как дворец и маяк одновременно. Сейчас в его внутренностях ведут дела несколько торговых объектов. Над входом установлены электронные часы с бегущим секундомером – говорят, самые точные в городе.

Базилика святого Павла и мордвиновская шабашка
Был у меня товарищ, работавший в управлении Донецкой железной дороги. Так он утверждал, что фасад здания этого самого управления «слизан» с базилики святого Павла в Риме. Он не осуждал – даже гордился. Спорить с ним не хотелось – тем более, создатели железнодорожного офиса действительно явно вдохновлялись какими-то классическими примерами. Если присмотреться, старая часть улицы Артема унизана этими мотивами. Кинотеатр «Комсомолец». Индустриальный техникум. Управление железной дороги… Ну, наверное, если хорошо присмотреться, можно еще что-то найти.
Судорожные попытки обнаружить на старой улице Артема какое-то единство стиля приводят к осознанию отсутствия этого единства. Застраивали ее кусками и в разное время. Подходили к делу или тщательно, или нет. Архитекторы оказывались или творцами, или ремесленниками. Результат получился чрезвычайно неоднородный – от маленьких шедевров (вроде «Донгорбанка») до обычных жилищных коробок (вроде зданий по нечетной стороне между проспектами Труда и Павших коммунаров). Стоит ли этого стесняться? Ни в коем случае! Если будут спрашивать – скажите, что так и надо, и что эта стилистическая мешанина как нельзя лучше отражает саму суть города Донецка как идеального плавильного котла, в котором, перемешиваясь и взаимообогащаясь, образуют единый сплав самые разнородные элементы. Татары, евреи, хохлы, академики, сантехники, бразильские футболисты, семечки и симфонии.
Старая улица Артема – вот такой сплав.
Справа остается здание гостиницы «Централь» – пример утилитарной современной архитектуры, над которой не захотели много думать. Минуя управление железной дороги, мы подходим к главпочтамту. Не так давно его модернизировали, обшили кремовым пластиком. Теперь в нем не так-то просто узнать шаблончик конструктивизма, созданный в 1930 году столичной знаменитостью Аркадием Мордвиновым. Легендарный человек, между прочим. Один из главных авторов социалистической реконструкции Москвы. Почтамт города Сталино, надо понимать, был для него просто шабашкой…
Полковник Фридман вспоминает, как в середине 30-х почтамт вдруг загорелся ярким пламенем. Выяснилось, что это был поджог. Натурально, обвинили троцкистов. Наверняка кого-то расстреляли. Тогда троцкистов очень не любили. Роман Соломонович вспоминает: 1934 год. Заводские ворота, ведущие на Первую линию, распахиваются – и через них на главную улицу города выходят решительные рабочие прямо в робах. В руках – плакаты с призывом убивать троцкистов, отомстить за смерть товарища Кирова. В суровой решимости рабочие прошли по всей главной улице – до того самого здания почтамта, где мы с полковником Фридманом стоим сейчас.
На здании почтамта начинают бить часы – наши местные куранты. Это уже совсем другое донецкое время…

Евгений ЯСЕНОВ

Добавить комментарий