В удивительные 70-е на площади Бакинских комиссаров стоял замечательный киоск. С 11 утра там наливали. Для людей, как-то себя зарекомендовавших, наливали и раньше. Рядом, во дворе частного домика, рос шикарный абрикос, добрая половина которого свешивалась на улицу, рядом с киоском. Практически не случалось сезона, чтобы этот абрикос вызрел полностью. Ту часть, которая принадлежала улице, клиенты киоска обдирали еще в середине июля. Старые смоляниновские алкоголики свидетельствуют: как закуска карамелька или плавленый сырок «Дружба» и в подметки не годятся зеленому абрикосу!Площадь Бакинских комиссаров – стартовый пункт прогулки по проспекту Богдана Хмельницкого. Мой спутник в этом совсем не экстремальном путешествии – Богдан Хмельницкий. Это не бред и не фантазия. Богдан Хмельницкий, известный в Украине промоутер и боец без правил, в молодости жил недалеко от проспекта своего имени… То есть, имени своего тезки. Не воспользоваться таким совпадением было бы преступно. И вот мы с Богданом стоим на площади Бакинских комиссаров, готовые «ссыпаться» вниз по проспекту.
В удивительные 70-е на площади Бакинских комиссаров стоял замечательный киоск. С 11 утра там наливали. Для людей, как-то себя зарекомендовавших, наливали и раньше. Рядом, во дворе частного домика, рос шикарный абрикос, добрая половина которого свешивалась на улицу, рядом с киоском. Практически не случалось сезона, чтобы этот абрикос вызрел полностью. Ту часть, которая принадлежала улице, клиенты киоска обдирали еще в середине июля. Старые смоляниновские алкоголики свидетельствуют: как закуска карамелька или плавленый сырок «Дружба» и в подметки не годятся зеленому абрикосу!Площадь Бакинских комиссаров – стартовый пункт прогулки по проспекту Богдана Хмельницкого. Мой спутник в этом совсем не экстремальном путешествии – Богдан Хмельницкий. Это не бред и не фантазия. Богдан Хмельницкий, известный в Украине промоутер и боец без правил, в молодости жил недалеко от проспекта своего имени… То есть, имени своего тезки. Не воспользоваться таким совпадением было бы преступно. И вот мы с Богданом стоим на площади Бакинских комиссаров, готовые «ссыпаться» вниз по проспекту.
Богдан Хмельницкий: «Бакины – чудесная автомобильная развязка, которую я, правда, не очень люблю и всегда стараюсь объезжать. Было там казино «Фламинго», где я раньше регулярно работал, проводил программы. И есть там одна из немногих в городе ночных валютных обменок, что очень удобно, когда вдруг с тобой после очередного вечернего шоу долларами расплатились…»
До Демьяна
На площади Бакинских комиссаров по кругу и круглые сутки снует транспорт. Самый разнокалиберный: легковушки, маршрутки, троллейбусы, грузовики, бетономешалки. И множество такси – эти, как везде, создают жизнерадостный хаос. «Бакины» – главный перевалочный узел в связке центра с северо-западной частью города, с рабочими поселками типа Смолянка, Азотный, Горняк, Октябрьский. По генеральному плану развития Донецка, на Смолянке появятся небоскребы. На забытой богом Флоре расцветут микрорайоны. А значит, «Бакины» станут еще более важным «пупом города».
Скользим взглядом по огромной вывеске: «Магазин «Одежда Европы». Заходим, чтобы лишний раз убедиться: после падения «железного занавеса» в Европе стали одеваться точно так же, как в Куйбышевском районе. Множество прилично одетых соотечественников торопятся по своим делам: «Бакины» – очаг деловой активности, лица у всех озабоченные, количество бритых затылков явно превышает среднестатистическое. На электронных бегущих часах – вот удивительно! – точное время. Вообще-то, в истории города эти часы остались как одни из самых завиральных. Мой однокашник Василий Кущ утверждал, что точное время они не показывают никогда, причем не угадаешь, спешат они или отстают (и этим мотивировал свои частые опоздания на лекции).
Начальная стадия проспекта Богдана Хмельницкого – поле неравной битвы. До 2007 года вдоль проезжей части гнездились однообразные частные домики (в одном из которых рос легендарный абрикос). Потом сюда пустили застройщиков средней руки – и однотонный проспект Богдана превратился в картину «Пестрые смеси». Черный куб, похожий на Каабу. Кремовая четырехэтажка с тонированными окнами. Красный параллелепипед с небесспорным лозунгом «Наш дом – Украина». Бело-черно-серая архитектурная фантазия с эркером, напоминающим нос ледокола. Замороженный кризисом шестиэтажный остов с полукруглым выступом. Между этим приливом бизнеса – сиротливые островки прежнего быта. Нет сомнения, что жить им осталось год-два. После этого проспект Богдана станет более сияющим. А воспоминания о прежнем городе… Ну кому они нужны?
Старое уступает дорогу неохотно. Возле газона у заправки вдруг появляется сосредоточенная женщина во главе группы коз. Животные принимаются жадно обгладывать кусты. Через несколько минут со стороны заправки подбегает, вибрируя от негодования, смотритель порядка. Не без труда ему удается убедить коз покинуть ведомственную территорию.
Мы с Богданом замираем на несколько минут у железного Дон Кихота. Его поставили здесь хозяева испанского ресторанчика. В Алькала де Энаресе, родном городе Сервантеса, возле статуи старого романтика присаживаются, чтобы стать благороднее и бескорыстнее. Мы пробуем провернуть тот же номер с донецким Дон Кихотом. Останавливаемся на несколько секунд, стараемся подумать о хорошем… Посмотрим, насколько это сработает.
Рассуждая о самопожертвовании и бескорыстии, спускаемся туда, где бескорыстием и не пахнет. Улица Дубравная, юмористически вошедшая в городскую мифологию как «улица Демьяна Бедного». Скопление непростых особняков. Место жительства людей, которые много знают и мало говорят…
Богдан Хмельницкий: «Несмотря на то, что на улице Демьяна Бедного очень дорогие дома, дороги там плохие. Знаю историю об одном жителе, который имеет невероятно пафосный спортивный автомобиль. Этот бедолага не может заехать и выехать на Дубравную, потому что у машины очень низкая посадка. Его вывозят и завозят на эвакуаторе».
Игры интеллекта
Падая в Скоморошину балку, проспект Богдана оказывается зажатым между двумя так называемыми «городскими ставками» – Вторым и Третьим. Второй – намек на Первый, Третий уже ни к чему не обязывает. К северу от него начинается диковатое урочище Бахмутка, где, по утверждению отважных путешественников, обитают неизвестные науке племена. Третий пруд – недоразумение городской планировки. В 50-е годы его хотели сделать раза в три больше, чем он получился. На берегах должны были возникнуть здравницы и, возможно, даже лечебницы. На восточном берегу начали строить «образцовый советский микрорайон». По каким-то гидротехническим причинам раздуть Третий пруд до планируемых масштабов не удалось. Когда это стало окончательно ясно – заглохла и вся перспектива.
Богдан Хмельницкий: «Это было место паломничества школьников! Мы ходили на Третий ставок прогуливать уроки. В классе восьмом-десятом – уже с пивом, покупали его, восхитительно холодное, на разлив, в стеклянных трехлитровых банках – была такая мода в начале 90-х. В те времена на берегах ставка тренировал сумасшедший мастер боевых искусств Высоцкий, адепт какой-то динамической йоги или чего-то в этом роде. Он раскидывал двадцать человек и обладал невероятной энергетикой. Например, мог взять камеру с севшим аккумулятором, подержать ее в руках – и камера работала, как новенькая».
На мосту между ставками установлен пограничный знак. С одной стороны – надпись «Ворошиловский район». С другой – «Куйбышевский район». Никаких собак и зеленых фуражек – пересечение границы свободнее, чем в Шенгене. Наблюдая за тем, какие машины следуют в каком направлении, пытаемся вычислить закономерности. По идее, из центра должны следовать крутые иномарки, а из пролетарского Куйбышевского района – натруженные грузовики. Ничего подобного: крутые иномарки следуют в обоих направлениях.
Смотрим наверх: теперь наш путь – в гору. Там, наверху – центр Донецка. Чумаки начала прошлого века (или конца позапрошлого?) жаловались, что из Скоморошиной балки не поднимешься на уставших конях, и по этой причине напивались прямо здесь. Мы – за здоровый образ жизни, поэтому упрямо (а в случае Богдана – еще и спортивно) карабкаемся наверх. Наш путь осеняет крест храма, построенного на территории Института искусственного интеллекта. Когда этот любопытный вуз только возник (то есть, на заре независимости), шутили: в городе интеллект действительно возможен только в лабораторных условиях. А как по мне, такой юмор уже свидетельствует о том, что с мозгами в Донецке всегда был полный порядок. Другое дело, что и с самокритикой – тоже.
Богдан Хмельницкий: «Какой такой институт интеллекта? Для меня – это шестое ПТУ! Шестая бурса! Вместе с двадцать шестой (возле универсама «Украина») это было всеобщее пугало. Любили говорить: «Будешь плохо учиться – пойдешь в шестую бурсу!» Много через нее прошло алкоголиков дворовых. Не скрою, превращение ее в Институт искусственного интеллекта для знающих людей было легким шоком – потому что такие полярные вещи представить себе невозможно».
С немцами и без них
Кварталы в районе пересечения проспекта Богдана с улицами Щорса и Розы Люксембург появились после войны. Исторически, это была северная окраина Юзовки, тут громоздились склады и переплетались подъездные пути. Нормальный человек здесь не гулял. Потом случилось так, что эти дикие места вдруг превратились в центр города. Надо было убирать куда-то склады и пути, сидевшие бельмом на глазу. Кампания заняла несколько десятилетий. Для ее завершения, говорят, понадобилось чуть ли не военное положение вводить – ну, как минимум, устраивать фиктивные учения по ГО. К тому времени участок, по которому мы идем с Богданом, уже был освобожден, разбит на четкие, в донецком духе, кварталы и частично застроен.
Вот плоды той архитектуры – разноцветные двухэтажные домики. Рыжие, желтые, зеленые. Наверняка к ним приложили руку пленные немцы. Как любил говорить мой дедушка Евгений Степанович: «Все двухэтажное в городе построено фашистами». Более высокие дома, добавлял он, врагу не доверяли – слишком медленно строили, слишком тщательно. Значит, вот этот красавец сталинской эпохи на углу Богдана и Университетской, судя по всему, обошелся без немцев. Пять этажей, на треугольном чердаке водружена звезда, над окнами – колосья, ленты, серпы. Один из последних продуктов эпохи архитектурных излишеств.
Чуть раньше – пример совершенно противоположный. Расцвет геометрической простоты. Гостиница «Олимп». Аскетическая кирпичная кладка, бесхитростные выступы по фасаду… Эту гостиницу упорно связывают с именем Ефима Звягильского – а все, что имеет в Донецке такую славу, моментально окружает таинственный ореол.
Богдан Хмельницкий: «Напротив, во дворе за строительным магазином, была стройка, на которой я работал охранником. И частенько видел, как в гостиницу «Олимп» приезжали черные длинные дорогие автомобили с шикарными женщинами, надменными мужчинами и охраной в пиджаках. Одно время там проводили турниры по боям без правил, даже этап кубка президента Украины – в каком-то полузакрытом режиме. Не подпольно, но в узком кругу…»
Остановка 32-го автобусного маршрута на пересечении Богдана и Университетской до сих пор называется «Ромашкой» – хотя давно нет тут этого кафе с полиэтиленовыми скатертями и алюминиевыми вилками, а на его месте возникла двухэтажная претенциозная «Александрия». Забавно ехать на этом 32-м: сначала просят остановить на «Розе», следующая остановка – «Ромашка». Не город, а цветник… Главная нынешняя примета перекрестка для меня – лучший в городе лоток по продаже газет и журналов: только здесь я могу иногда купить Rolling Stone. Как говорил Миклухо-Маклай, стремление к невозможному приводит нас в места, полные чудес.
Микс-зона
Впереди маячит 12-этажный кунштюк, никого не оставляющий равнодушным. Кто-то ругает его за безвкусицу, кто-то хвалит за доброкачественную оригинальность. Я – из вторых. Перед нами – клубный дом «Гауди». Объяснить, почему он вызывает положительные эмоции, довольно сложно. В ансамбль не вписывается. Похож на какой-то неуместный пряничный домик. Цветовое решение рождает ассоциации не с Гауди, а скорее с цыганским табором… Все правда. Но этот эклектичный пряник удивительно позитивен, по-хорошему необычен, притягивает взгляд и создает в Донецке новое измерение.
Перекресток Богдана с главной улицей Артема – это стык сразу нескольких измерений. Вот точка, встав на которую, о городе можно рассказать почти все. Свято-Преображенский собор – более или менее точная копия того, который был взорван в другом месте города победившим пролетариатом в начале 30-х. Чуть дальше – новый небоскреб «Столичный», в котором действительно есть что-то от московских высоток, тяжеловесный, как нынешний президент Украины. И, наконец, еще одно донецкое измерение – «негробанк». Объект, в известном смысле более знаменитый, чем собор, «Столичный» и дом «Гауди», вместе взятые.
На самом деле, это просто общежитие Технического университета на территории Студгородка. Но у его дверей много лет торговали валютой негры, арабы, азербайджанцы и другие представители теплых краев, учившиеся в Донецке. Потом они перестали учиться, но все равно торговали. Потом их поприжали, и пришлось перейти на полностью нелегальное положение. В каком состоянии «негробанк» сейчас, сказать затрудняюсь. Но плотный афродончанин на заветном месте стоял, когда мы проходили мимо.
Богдан Хмельницкий: «Негробанк – это круто, это целая эпоха. Все время его существование сопровождали какие-то жуткие истории: кто-то приехал, забрал деньги и уехал, кто-то кого-то трусит, какие-то грабежи происходят и так далее. А вообще, у моей жены бабушка работала вахтершей в этом общежитии, и часто бывало так, что негры приходили к ней, бросали ей кучу денег на сохранение, потом забирали и в благодарность дарили шоколадку. Так что в нашей семье о «негробанке» – светлая память».
В арке возле «негробанка» теперь постоянно играет музыка «Битлз». Там стоит памятник ливерпульской четверке – дар местного предпринимателя, выросшего на этом материале. Донецк – музыкальный город. Донецк – город рока.
На Крытом
После того, как был построен Свято-Преображенский собор, окончательно прекратил существование кинотеатр «Красная Шапочка», пристанище детских душ на протяжении пары не худших десятилетий. В середине 90-х годов в «Шапке» обосновалось «Рок-посольство» (ассоциация, созданная группами «Телеграфная дорога», «НДС» и «Жандармы»). Каждую неделю здесь проводили концерты. Самым резонансным стал марафон «От заката до рассвета» – нон-стоп 18 групп с участием самого Юрия Шевчука. Началось это безумие в восемь вечера 27 июня 1997 года и с трудом закончилось в восемь утра следующего дня. Город вздрогнул – и запомнил надолго…
Богдан Хмельницкий: «Отлично помню эти концерты! Сначала их организовывал культовый человек Дима Жопа, а потом уже «Рок-посольство». Привозили братьев Карамазовых, «АукцЫон», «Мастер». Я был поклонником группы «Приапический картель» из Краматорска, любил Плута со Жмуриком, «Улиток». Работал там охранником, приходилось разбираться с пьяными людьми, которые пытались бузить и портить имущество. Помню, как однажды мы с напарником стукнули какого-то наркомана о стену, и у него из ушей пошла кровь. Это послужило мне хорошим уроком: научило дозировать силу удара и даже конченых уродов не воспринимать как макивару. Из завсегдатаев вспоминается известный донецкий панк Волнистый, легендарный чувак, ужасный наркоман, всегда пытавшийся проникнуть бесплатно. Он поражал всех тем, что со страшной силой бил себя по лицу кулаками. В общем, было весело».
Веселье из «Шапки» испарилось… Нет, не так: перетекло в другие места. Неподалеку продолжает свою богоугодную деятельность бар «Gung’Ю’bazz», где выступают герои акций «Рок-посольства». А на финише проспекта Богдана Хмельницкого – такое веселье, что хоть святых выноси. Крытый рынок – огромная торговая империя, распространившаяся на сопредельные земли, прихватившая автостанцию и даже кусочек земли, примыкающей к собору. Кто там говорил об изгнании торговцев из храма? Деньги укрепляются везде, где им удобно.
Проспект Богдана Хмельницкого испускает дух, уткнувшись в торговый объект, ранее бывший гастрономом. В суровые антиалкогольные времена он по ночам обслуживал всю Семеновку: сторож Васильич (или Михалыч, точно не помню) по согласованию с начальством бойко торговал водочкой на вынос с известного народу крыльца. Что стало бы с донецким народом без таких благодетелей? Пережили бы мы горбачевский эксперимент?
Евгений ЯСЕНОВ