Создатель памятника Шахтеру, ставшего символом Донецка, через суд отстаивает авторские права на него
На прошлой неделе меня огорошили тем, что, оказывается, я невольно поспособствовал крупному конфликту между известными донецкими скульпторами, который даже вылился в судебную тяжбу. Она началась больше года назад, а сам конфликт – еще намного раньше. Я же до нынешнего октября и не подозревал о том, что взятое мной интервью, опубликованное больше шести лет назад (в июле 2002 года) в журнале «Золотой скиф», вызвало большой скандал.
Это тот самый случай, когда заранее не предугадаешь, «как наше слово отзовется». Точнее – слова, которые были сказаны мне в ходе интервью председателем правления Донецкой организации Национального союза художников Украины (НСХУ), скульптором Александром Скорых. Поводом для нашей тогдашней беседы послужила его работа над статуей Анатолия Соловьяненко, которую он выполнял по заказу Благотворительного фонда «Золотой скиф», выпускавшего одноименный журнал.
Статья преткновения
Рассказывая об этой и других статуях Донецка, скульптор, помимо прочего, поведал об истории создания визитной карточки города – памятника «Слава шахтерскому труду», который стоит на Шахтерской площади. Именно этот его рассказ стал основанием для судебного иска. Поэтому процитирую его почти целиком:
«Вообще-то фигура этого шахтера с протянутой рукой задумывалась не как памятник, а как сувенир в виде статуэтки, который партийное руководство города и области хотело подарить тогдашнему генсеку ЦК КПСС Н. Хрущеву, – рассказывает Александр Митрофанович. – Архитектор П. Вигдергауз нарисовал на бумаге эскиз, но сувенир изготовить не успели – так как вскоре Хрущева сняли и отправили на пенсию. Тогда первый секретарь Донецкого горкома партии Шульгин предложил на основе эскиза разработать памятник и установить его в центре города. Макет сделал К. Ракитянский, который не был скульптором по образованию. Поэтому его коллеги-профессионалы выступили против этой работы. Из скульпторов Ракитянского поддержал лишь В.Костин, который, кстати, является автором известного памятника Артему на одноименной улице. Но решающее слово принадлежало все тому же Шульгину, перечить которому никто не решился.
После того, как проект памятника утвердили, Ракитянский приступил к прокладке – то есть с маленького макета начал лепить скульптуру в натуральную величину (более шести метров высотой). В этом ему от начала до конца помогал я, тогда еще начинающий скульптор. Все лето 67-го года мы делали памятник под трибунами стадиона «Шахтер». Отливали его из чугуна на заводе «Ремкоммунэлектротранс».
Как поссорился Константин Ефимович с Александром Митрофановичем
Когда через некоторое время это интервью попалось на глаза создателю памятника Константину Ефимовичу Ракитянскому, его возмущению не было предела. Он обвинил Александра Митрофановича в том, что тот предоставил журналу неправдивую информацию и, по сути, назвался соавтором памятника, хотя таковым не был.
– Скорых утверждает, что он будто бы «принимал непосредственное участие» с создании этой скульптуры, на самом же деле памятник был создан мной в соавторстве только с архитектором Павлом Вигдергаузом, – говорит Константин Ефимович. – Я сделал эскизный проект фигуры шахтера, затем – его двухметровую рабочую модель. После этого нужно было изготовить шестиметровую глиняную копию модели, необходимую для отливки статуи. Вот в этом-то сугубо техническом (совсем не творческом) процессе и принимал участие Скорых, причем в качестве подсобного рабочего – под моим руководством пилил доски, заколачивал гвозди и т.п. Этим и ограничилось его участие «от начала до конца» в «создании» памятника. Потом было произведено еще очень много работ: формовка и отливка в гипсе, изготовление земляных форм и отливка статуи в чугуне и др. В этих процессах было задействовано не менее двух десятков рабочих, однако ни у кого из них не повернулся язык назваться соавтором памятника. Ни у кого, кроме Скорых, который принимал в данной работе как раз самое незначительное участие. Видимо, мозолит ему глаза мой Шахтер, который виден из окна его квартиры, потому и жаждет примазаться к созданию этого символа Донецка.
В марте 2005 года К. Ракитянский обратился в Донецкое отделение НСХУ с жалобой на его руководителя А.Скорых. По словам скульптора, на заседании правления этой организации Александр Митрофанович принес ему свои извинения, однако в прессе опровержения не дал, а, наоборот, стал продолжать рассказывать о том, что он якобы причастен к созданию этого памятника.
Однако сам Скорых считает, что он не покушался на авторские права Ракитянского и не говорил, что является соавтором памятника Шахтеру.
Второй раз чашу терпения Константина Ефимовича переполнила заметка, появившаяся еще в одном донецком издании в июне прошлого года. В ней со слов жены Скорых – Нилы Трофимовны – было написано, что он является автором памятников как Джону Юзу и Анатолию Соловьяненко, так и Шахтеру, установленному в районе Северного автовокзала.
После этого Ракитянский подал исковое заявление в суд, в котором попросил защитить его авторские права на памятник Шахтеру и взыскать с четы Скорых деньги за причиненный ему моральный ущерб. Его поддержали многие члены Донецкого отделения НСХУ, которых тоже возмутили слова председателя правления их организации.
Кстати, самого Константина Ефимовича, создавшего самый знаменитый памятник Донецка, так и не приняли в Союз художников. Когда-то он мечтал туда вступить, а теперь, по его словам, даже рад, что не имеет отношения к организации, которую возглавляет Скорых. Кошка между ними пробежала еще задолго до этого скандала.
Впрочем, по признанию Ракитянского, однажды они со Скорых все-таки стали соавторами скульптуры – памятника погибших в годы войны рабочим донецкого завода «Точмаш», который и поныне стоит возле его конторы. Тогда два враждующих теперь скульптора создали образы двух бойцов, которые стоят плечом к плечу и смотрят в одну сторону.
КСТАТИ
На гонорар за статую скульптор купил квартиру
Мало кто знает, что раньше памятник «Слава шахтерскому труду» выглядел немного иначе, чем сейчас, и стоял на другом месте и на другом постаменте.
– В эскизном проекте шахтер держал вытянутую руку с куском угля прямо перед собой, – вспоминает Константин Ефимович Ракитянский. – Таким он был и на первой статуэтке, которую я сделал в 1964 году из гипса и которую отлили в металле для Хрущева. Так что и тут Скорых был неправ, когда заявлял, что сувенир для генсека ЦК КПСС не успели изготовить. Его сделали, но не успели вручить, ибо Никиту Сергеевича к тому времени уже сняли с поста. Когда же было принято решение превратить статуэтку в 6-метровую статую, то, дорабатывая ее, я по совету авторитетного скульптора Владимира Костина отвел руку шахтера вправо.
Сначала памятник поставили на низком 2-метровом постаменте с надписью «Тепло и свет приносим людям», но через некоторое время убрали, и после того, как мы его доработали, переместили на несколько десятков метров – к центру площади, где водрузили уже на 4-метровый постамент из лабрадорита.. В ходе доработки я также убрал у шахтера накидку, которая закрывала сзади его шею. И памятник приобрел его нынешний вид. К слову, позировал для статуи формовщик Борис Горб, участвовавший в работах по ее изготовлению. На статую ушло 22 тонны чугуна, а кусок угля сделали из более легкого алюминия, тем не менее он весит целых 90 килограммов!
Хотя такой высокий монумент в Донецке сооружался впервые, торжественного его открытия не было – памятник просто буднично установили, без речей и оркестров. Так случилось потому, что я отказался уступить этот престижный заказ ведущим донецким скульпторам, поэтому они приложили все усилия для того, чтобы открытие памятника прошло незамеченным. По этой же причине меня не приняли и в Союз художников.
За этот монумент я получил 4 тысячи советских рублей. Этих денег мне тогда как раз хватило на то, чтобы купить кооперативную двухкомнатную квартиру (вскоре такое жилье подорожало чуть ли ни в два раза). Однако через несколько лет я развелся с женой и оставил эту квартиру ей с дочкой…
С тех пор Константин Ефимович уже более 30 лет живет один. И несмотря на то, что 25 октября ему исполнится уже 93 года, он не теряет бодрости духа и даже продолжает работать – делает небольшие скульптуры из дерева. Его не забывают коллеги и однополчане, с которыми в годы войны он дошел до самого Берлина. Только донецкие власти не вспоминают о человеке, создавшем визитную карточку города.