Есть два-три места вокруг нашего завода, с которых его панорама особенно эффектна. Расположившись, в отличие от многих других предприятий района, на водоразделе из экологических соображений, завод стал своеобразным ориентиром, притягивающим взор неравнодушных к романтическим моментам путников. Проезжая нашими местами, редкий человек не залюбуется видом гиганта, не оценит эстетику заводской панорамы, не задержит свой взор на мерцающих ночью факелах. Но темой моей заметки будет не индустрия сегодняшнего дня, а тем более не будущее. Я предлагаю затронуть прошлое, очень далёкое прошлое, и повод к этому даёт наше предприятие.
Когда-то давно, в нелетописные времена, которые почти невозможно представить, обитатели наших земель, племена бронзового века, перекочёвывали с пастбища на пастбище и так же обращали свои взоры на водораздельные вершины края. Но уже потому, что на них располагались могилы их сородичей – земляные насыпи, именуемые в наши дни курганами. Одна из таких курганных групп и оказалась в зоне строительства нашего завода, а точнее на месте возведения факелов. Их раскапывала Северско-Донецкая экспедиция института археологии АН УССР под руководством Пислария И.А. Интересуюсь результатами в Луганском краеведческом музее. Отчёты были отправлены в Киев, но сохранилась краткая информация: опись находок, чертежи бровок. Листаю, собирая по крупицам данные, надеясь на то, что время, грабители, неутомимая работа землеройных животных хотя бы вполовину пощадили содержимое курганов, и будет о чём рассказать. Большинство курганов росло в течение эпохи бронзы, используемые сменяющими друг друга племенами. Курган напоминает по структуре слоёный пирог. Методика его вскрытия предусматривает разрезание насыпи параллельными траншеями, чтобы по бровкам воссоздавать летопись края.
Итак: раскапывалось два кургана высотой 3,25 м и 1.4 м. Большой курган был возведён первым. Сделали это в эпоху средней бронзы катакомбные племена (XXIII-XVIII вв. до н.э.), названные так по способу погребения сородичей в сложных погребальных конструкциях – катакомбах. Сооруженная в материке первая катакомба сначала была перекрыта невысокой насыпью. Впоследствии были сооружены еще 10 катакомб, причём только четыре из них сопровождались досыпками, увеличивающими высоту кургана: первые две одна над другой, остальные с боков. Последнее двенадцатое погребение представляло уже другую эпоху и было сооружено по иной технологии. Что же такое катакомба? Чтобы отправить предка в мир иной, катакомбники, пришедшие на наши земли из Предкавказья и принадлежавшие к индоиранской ветви арийской расы, выкапывали глубокую до 4 м шахту-колодец. У дна, напротив одной или двух оставленных ступенек, проделывали узкий лаз, переходящий в конце в катакомбу, просторную камеру овальной или прямоугольной формы. В ней и размещали ушедшего с сопровождающим инвентарём. Лаз плотно закладывали брёвнами или крупными камнями, а шахту засыпали землёй. На чертежах вертикальный разрез катакомбы всегда имеет силуэт сапога.
Смотрим чертёж – интересно, катакомбы №7 и №8 были прорыты из одного колодца, случай довольно редкий. Одна оказалась пустой (ограбленной), а в другой находился костяк ребёнка, который сопровождали астрагалы животного и витая морская раковина. Астрагалы (или альчики) обычны именно для детских погребений, предполагают, что это детские игральные кости. Точно такие ещё и сегодня используют азиатские дети в своих играх. Центральная катакомба №1, её использовали несколько раз, в ней сразу три костяка. Их сопровождали бронзовый нож, шило и горшок ямного типа, неожиданно принесший нам свидетельства из предыдущей эпохи. Дело в том, что катакомбники, оккупировав Подонцовье, первое время использовали для погребений сосуды аборигенов – ямных племён, названных так тоже по типичным погребениям в ямах. Принадлежащие им небольшие яйцевидные горшочки с круглым дном, орнаментированные отпечатками верёвочки, не спутаешь ни с какими другими. Именно такой оригинальный горшочек и находился в первой катакомбе, свидетельствуя о том, что она одна из самых ранних. А вот горшки из катакомб №4, №5 и №6 имели уже иной облик, собственно катакомбный, они больше размером, имели плоское дно и иную орнаментацию. Это говорит о более позднем времени их сооружения, в период, когда ямное население уже было ассимилировано. В погребении №5 обнаружена жаровня – большая часть сосуда, используемая для окуривания камеры, а в четвёртом две плохо сохранившиеся деревянные чаши – находки довольно редкие. Почти в каждой катакомбе скудные остатки камышовой подстилки, охра, угли и кости животных от жертвенного мяса – непременные атрибуты при погребении. Охрой (красной краской) посыпали обильно погребённого что, по мнению исследователей, символизировало родовую кровь, ведь ушедший как бы рождался для другой, новой жизни. Огнём же очищалась и освящалась погребальная камера.
Интересные моменты, в том числе имеющие отношение к идеологии древних, демонстрирует нам четвёртая катакомба. Во-первых, у входа в катакомбу обнаружено захоронение (раб? жертва?). В самом погребении два костяка в скорченных позах на правом боку, ноги сильно согнуты в тазу и в коленях, руки также согнуты в локтях, ладони перед лицом. Им сопутствуют горшок, две деревянные чаши, кости жертвенного мяса, но обратим внимание на находящиеся рядом череп и конечности коровы. В представлении наших предков переход в мир иной осуществлялся при помощи тотемного животного, являющегося символом и сверхъестественным защитником племени, а также переносчиком душ умерших. Такое путешествие происходило в чреве тотема. Животное проглатывало человека, а затем изрыгивало его, наделив для новой жизни свежими силами. Именно отсюда произошли мифологические сюжеты о героях, проглоченных китом или драконом и нарождённых на свет заново со сверхъестественными способностями. Буквально следуя легенде, имеющей для них силу непреложного закона, древние заворачивали погребаемых высокого ранга в шкуру священного тотема-быка, оставив с ней лишь голову и конечности, или просто накрывали ею. Это гарантировало ушедшему успешное перерождение. Шкура вскоре истлевала, а кости оставались, фиксируемые археологами в определённом положении.
Скажем два слова о необычном положении погребенных, типичном, кстати, для эпохи бронзы. Скорченная поза до сих пор является предметом спора. Одни исследователи считают, что это поза седока, наездника. Другие признают в ней позу адорации, принимаемую обычно молящимися. Следующее предположение – копируется внутриутробное положение плода, ведь вспомним, смерть воспринималась, как переход в иной мир или как инкарнация (перерождение) через рождение заново. Но подходим к последнему погребению первого кургана, открывающему для нас следующую по времени эпоху. Произведено оно в обширной яме в деревянном срубе из больших плах. Именно из-за такой деревянной конструкции носителей этой традиции стали именовать срубниками. Они мигрировали в Подонцовье и вообще на Левобережную Украину с территории Среднего Дона в XVII в. до н.э. и заменили здесь позднекатакомбные племена. Их первые отряды были воинственны и руководились вождями, ведущими бой с колесниц. Исследователи считают, что именно с последующей миграцией их потомков в Переднюю Азию связано появление там этого революционного вида вооружения. Их ритуальные острореберные сосуды, помещаемые в могилы, зачастую несли на себе орнамент, содержащий всем известные символы – меандр и свастику. На чертеже возле погребенного костяная пряжка и остатки деревянной чаши, скреплённой бронзовыми скобами. Некоторые археологи на основании множества наблюдений убеждены, что такие чаши были атрибутами шаманской деятельности и потому маркируют погребения шаманов. А ременная пряжка позволяет отнести это погребение к самым ранним, так как такие пряжки являются непременным атрибутом почти каждого погребения в переходный катакомбно-срубный период. О стиле курганного строительства в эту эпоху, а точнее в раннесрубный период, свидетельствует уже следующий курган, содержащий лишь три погребения. Курганы в это время насыпали лишь после произведённых нескольких грунтовых захоронений, а досыпки после следующих не производили. Поэтому раннесрубные, так называемые «покровские» курганы, как правило, ниже других. Земляной купол в нашем примере возвели над двумя погребениями в срубах, а третье, впускное, произвели прямо в насыпи. Солидный слой углей под нею свидетельствует о том, что место предварительно очищалось огнём от действия нежелательных сил. Ещё одна характерная и последняя особенность этого времени, зафиксированная в нашем случае – панцирь, каменная обкладка насыпи по всей площади. На всех бровках под слабым слоем гумуса, отложившегося за прошедшие три с половиной тысячи лет, отмечены небольшие меловые плиты. Кажется всё. Складываю чертежи обратно в папку с хитрым шифром и ставлю на полку к другим, расказывающим уже о других курганах. Но там свои истории, вряд ли похожие на нашу. В завершение вспоминается почти комический момент, нечаянно коснувшийся и нашего НПЗ, и курганов, только других. В 2000 году в экспедицию, работающую тогда близ пионерлагеря «Заря» в кременских лесах, неожиданно приехал американский археолог, сопровождаемый мэтром из института археологии в Киеве. Изучая катакомбные племена в предыдущие годы в Чечне и лишенный возможности после известных событий продолжать исследования, он искал вероятные объекты на Украине. Мне, как единственному обладателю прав автомобилиста, пришлось провезти их по донбасским просторам до Азовского моря. Сносно владея русским, он сразу объяснил, что попутно выполняет задание пославшего его университета, фотографируя характерные Украинские пейзажи. Его «Nikon» то и дело щёлкал над моим ухом в продолжение всей поездки, но фотограф сетовал на то, что нет ключевого снимка, который бы был визитной карточкой Восточной Украины. В его видение в кадре должно быть бескрайнее цветущее поле подсолнухов, а посередине огромные курганы. Но снимок никак не удавался: то линии ЛЭП портили кадр, то курганы были низкие, то подсолнухи развернуты соцветиями не в аппарат, то ещё что-то. Я то и дело останавливал машину по его просьбе, иностранец выбегал, но всякий раз приходил разочарованный. Возвращаясь назад по артёмовской трассе, мы уже подъезжали к Личичанску, когда дремавший американец изъявил желание выйти по малой нужде. Пройдя с той же целью на край подсолнечного поля и подняв в конце уставшие головы, мы все трое ахнули. И было с чего. Перед нами на ярко-жёлтом фоне распустившихся подсолнухов, как корабли, плыли действительно огромные курганы. Поверьте – это было нечто. Но главное, что весь этот романтический ландшафт обрамляла по линии горизонта величественная панорама нашего завода, а светившее из-за наших спин вечернее солнце подсвечивало поразившую нас картину еле уловимым медным оттенком. У-ух ты! Американец тут же побежал за фотоаппаратом, а мы вздохнули с облегчением. Кстати, эти курганы, отмеченные профессором ВУНУ им. Даля Санжаровым С.Н., как самые уникальные на Луганщине, и сейчас отлично видны с любого возвышения на заводе в полях с его южной стороны. Вот так. Мне всегда грустно, когда исчезают курганы, стражи нашего края. Но вместо тех, о которых я только что рассказал, стоят теперь факела. Пусть их таинственное мерцание в ночи напоминает многим из нас, забывшим своё родство, о тех, кто умел любить свой край.