81 год назад в СССР начался период «большого террора»
СООБЩЕНИЕ ПРОКУРОРА ВЕРХОВНОГО СУДА СССР
9 марта 1928 г.
На Северном Кавказе, в Шахтинском районе Донбасса, органами ОГПУ при полном содействии рабочих раскрыта контрреволюционная организация, поставившая себе целью дезорганизацию и разрушение каменноугольной промышленности этого района.
Руководящий центр этой организации, как подтверждается несомненными данными следствия, находится за границей и состоит из бывших капиталистических собственников и акционеров каменноугольных предприятий Донецкого бассейна, имеющих тесные связи с отдельными агентами некоторых германских промышленных фирм и польской контрразведкой.
Тщательный анализ многочисленных дезорганизующих промышленность явлений (пожары, взрывы, порча машин, завалы шахт) привел к обнаружению контрреволюционных преступников. Последующий арест преступников, показания обвиняемых и свидетелей, данные экспертизы дали обильный материал, с точностью устанавливающий состав, цели, средства и способы деятельности разветвленной заговорщической организации.
Эта организация вовлекла в свой состав, помимо бывших капиталистических собственников и акционеров предприятий, группу инженеров-специалистов, техников, штейгеров, ряд служащих, причем оказалось, что они систематически получали жалованье от своих бывших хозяев и специальные суммы от агентов заграничного шпионажа, а многие из них были раньше агентами белой контрразведки.
Следствием установлено, что работа этой контрреволюционной организации, действовавшей в течение ряда лет, выразилась в злостном саботаже и скрытой дезорганизаторской деятельности, в подрыве каменноугольного хозяйства методами нерационального строительства, ненужных затрат капитала, понижения качества продукции, повышения себестоимости, а также в прямом разрушении шахт, рудников, заводов и т.д. При этом задача злоумышленников в случае интервенции, на которую они неизменно рассчитывали, состояла в том, чтобы организовать катастрофический срыв всей промышленности, резко понизить обороноспособность страны и тем помочь интервентам одолеть сопротивление Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
Совершенно объективными данными следствия установлено, что всюду, где членам организации удалось в качестве инженеров и служащих подчинить своему влиянию хозяйственный аппарат предприятия, неизменно повторялись нижеследующие явления: мощные пласты и доходные шахты, которые могли давать десятки миллионов пудов хорошего угля, выводились из строя, затоплялись, умышленно взрывались и заваливались. Наоборот, разрабатывались убыточные шахты, с плохим углем, который был явно негоден и при употреблении портил паровозы.
В целях срыва промышленности и дискредитирования социалистической рационализации производства была в высшей степени тонко разработана и проводилась в жизнь система вредительства именно под видом рационализации производства. Закупалось за границей ненужное оборудование, иногда устарелые машины, иногда, наоборот, самые новейшие, применение которых заводами было невозможно по техническим условиям южноугольного района. Так, например, в Америке были закуплены врубовые машины, пригодные лишь для твердых пластов, и пущены в работу на мягких пластах. Заказы производились со специальной целью их несвоевременного выполнения. Часто выписывались совершенно ненужные механизмы, отдельные части механизмов выписывались разновременно. Переоборудование шахт всюду, где контрреволюционерам удавалось поставить во главе дела своих людей, производилось злостнохалатно, что приводило к многочисленным несчастиям, авариям и разрушениям. Установлено, что всюду, где организация саботажников сумела поставить своих людей, состояние продукции и финансовая мощь предприятия катастрофически падали. Заговорщики стремились всеми мерами к ухудшению положения рабочего на шахтах. Жилища не ремонтировались, опасные работы производились с преступной небрежностью и с прямым нарушением элементарных правил безопасности. При расчетах рабочие нередко обсчитывались, оскорблялись, сознательно провоцировались на стачки. «Неудобных» рабочих увольняли. Заговорщики проникли и в инженерно-техническую секцию профсоюза, что давало им возможность устранять от руководства и работы рабочих-выдвиженцев, коммунистов и честных специалистов, преданных делу социалистического строительства.
Следствием установлено, что участники организации финансировались заграничным белогвардейским центром.
Преступники арестованы и содержатся под стражей. Обвинение предъявляется им по ст. 58/11 и 58/7. По окончании следствия дело будет передано в Верховный суд СССР.
Правда. 10 марта 1928 г.
Весной 1928 г. ОГПУ было сфабриковано «Шахтинское дело», положившее начало репрессиям против технической интеллигенции. Но понять зловещую суть этого события можно лишь в контексте истории тех лет.
То были годы «наступления социализма по всему фронту». Но это наступление началось с хлебных проблем. НЭП и раньше давал сбои, первая «хлебная заминка» произошла в 1925 г., но тогда нежелание крестьянства сдавать хлеб не приняло массового характера. Зимой 1927 г. положение изменилось кардинально. План хлебозаготовок был сорван. На 1 января 1928 г. удалось заготовить только 300 млн. пудов (5 млн. т) зерна вместо 428 млн. пудов (7 млн. т) к январю 1927 г. Государственные тресты устанавливали на промышленную продукцию монопольно высокие цены, в результате чего образовывались «ножницы цен» между промышленными и сельскохозяйственными товарами, и село не хотело за бесценок отдавать результаты своего нелегкого труда. Начиная индустриализацию, большевистское руководство столкнулось с хозяйственным кризисом.
Ответ коммунистического руководства новизной не отличался: хлеб у крестьян стали отбирать. Члены политбюро отправились в регионы. Как вспоминал Вячеслав Молотов, уже 1 января 1928 г. ему «пришлось быть в Мелитополе по хлебозаготовкам. На Украине. Выкачивать хлеб». В ответ начались крестьянские волнения. Они охватили Поволжье, Урал. В Сибири в начале 1928 г. произошло 13 крестьянских вооруженных выступлений, в которых участвовало от 15 до 300 человек. Намного большим было число террористических актов против организаторов хлебозаготовок.
В значительной части страны была введена карточная система. «Наступление социализма», едва начавшись, грозило захлебнуться. Все были недовольны: крестьяне — фактическим возвращением к продразверстке, рабочие — ростом цен на продукты питания. На заводах изменялись нормы в сторону повышения, а зарплата оставалась без изменений. Внутри партии началась борьба со сторонниками Николая Бухарина.
Царская Россия под псевдонимом СССР была страной отсталой в техническом и промышленном отношении. Успешное промышленное развитие начала ХХ века было прервано Первой мировой войной и последующей гражданской. Только к 1926 г. удалось восстановить промышленное производство на довоенном уровне. Но показатели производства чугуна, стали, проката не могли скрыть все углубляющуюся техническую и технологическую отсталость. Достаточно сказать, что для налаживания производства электрических лампочек в стране не оказалось специалистов для проведения необходимых научных и опытно-конструкторских работ. Пришлось с помощью немецких коммунистов выкрасть технические секреты фирмы «Сименс». Однако техническое задание немецким товарищам было сформулировано не совсем правильно, среди советских чиновников не нашлось нужного специалиста, и украли не совсем то. В результате долгие годы советские электрические лампочки не соответствовали мировым стандартам.
ВРАГ НАЙДЕН
В годы революции и гражданской войны страну покинуло несколько десятков тысяч крупнейших технических специалистов, инженеров и ученых с мировым именем. Те, кто остался, весьма скептически относились к большевистской идее ускоренной индустриализации. Воспитанные в совершенно другой обстановке, они не хотели нарушать технические правила и нормы в угоду достижения политических целей. Технически образованным и опытным производственникам было совершенно ясно, что устаревшее и технологически отсталое оборудование не выдержит дополнительной нагрузки, будет выходить из строя и ломаться. Это неизбежно будет приводить к авариям, производственному травматизму, гибели людей, нарушениям технологического процесса и, как следствие, уменьшению выпуска продукции. Это выливалось в пассивное сопротивление, отказ выполнять неграмотные в техническом и производственном отношении распоряжения. Инженеров и техников предстояло запугать и, таким образом, сломить их сопротивление.
Одновременно решалась важная идеологическая задача. Народ всегда искал причины стихийных бедствий, голода, аварий, катастроф в чьих-то коварных замыслах, вредительстве, в терактах и диверсиях. И практически всегда находились люди, желающие и умеющие воспользоваться подобными настроениями в народе, поддерживающие в нем стремление найти этого коварного врага, подпилившего деревянную крепь в шахте или зажегшего там искру. Еще до революции большевики в газетах «Искра» и «Правда» объясняли аварии на угольных предприятиях Донбасса действиями проклятых капиталистов, наживающихся на бедах шахтерского люда. Этим передовым опытом решил воспользоваться и Сталин. Донбасс был выбран не случайно. Газообильные пласты с высокой водоносностью требовали применения сложной техники и строжайшего соблюдения правил охраны труда. Ничего этого не было, отсюда большое число аварий и пожаров. Найти виновных, пусть и мнимых, не составляло труда.
Период большого террора в Советском Союзе начался именно с Донецкого бассейна. В городе Шахты (ныне Ростовская область России) была вскрыта «вредительская организация». В газете «Известия» 12 марта 1928 г. было опубликовано сообщение прокурора Верховного суда СССР. В нем говорилось: «…в Шахтинском районе Донбасса органами ОГПУ при полном содействии рабочих раскрыта контрреволюционная организация, поставившая себе целью дезорганизацию и разрушение каменноугольной промышленности этого района. Руководящий центр этой организации, как подтверждается несомненными данными следствия, находится за границей и состоит из бывших капиталистических собственников и акционеров каменноугольных предприятий Донецкого бассейна, имеющих тесные связи с отдельными агентами некоторых германских промышленных фирм и польской контрразведкой…» Отметим, что неграмотные следователи ОГПУ не совсем четко понимали разницу в задачах разведки и контрразведки. Польша была выбрана из-за перманентно плохих отношений между Москвой и Варшавой. С таким же успехом могли приписать темные дела уругвайской или аргентинской контрразведке.
Первым искать контрреволюционную организацию стал сотрудник ОГПУ Евдокимов, который и доложил председателю управления Вячеславу Менжинскому об обнаруженных признаках заговора. Однако начальник указал, что инженеры должны дело делать, а не сидеть в тюрьме. Но Евдокимов уловил направление политического ветра и обратился через голову руководства к товарищу Сталину. Сигнал был услышан, ОГПУ начало аресты и подготовку показательного судебного процесса. О том, как фабриковалось дело, показывает рассекреченное представление к награждению одного из сотрудников ОГПУ: «…т. Зонов придал серьезное значение ряду технических дефектов, в результате коих происходили аварии, затопления шахт и пр. Почувствовав (курсив наш. — Авт. ) здесь наличие безусловной вредительской деятельности, т. Зонов начал длительную, серьезную и сложнейшую агентурную проработку не только отдельных недочетов, но и всей деятельности Шахтинского рудоуправления и всего личного состава специалистов. В результате этой работы т.Зонов пришел к убеждению о наличии диверсионной организации в Шахтинском округе, а дальнейшая проработка этих выводов привела т.Зонова к выводам о Харьковском, Московском и заграничных центрах этой организации».
В мае 1928 г. в Москве состоялся первый показательный процесс над «врагами народа». Кстати, сам термин впервые появился именно на процессах по «шахтинскому делу». В качестве сцены был избран Колонный зал Дворянского собрания — здания, уже ставшего тогда Домом союзов. «Шахтинское дело» разбирало Специальное судебное присутствие (судебный орган был заимствован из дореволюционной жизни), процессуальные функции которого в советском законодательстве не были установлены. Но такие мелочи большевиков никогда не останавливали. Возглавил присутствие ректор Московского университета профессор Андрей Вышинский. На процесс были приглашены сотни журналистов, публика ходила на заседания как в театр: Дом союзов в мае — июле посетили порядка 30 тыс. человек. Обвинялись 53 сотрудника угольной отрасли, которые якобы по наущению парижского «Объединения бывших горнопромышленников Юга России», а также «Польского объединения бывших директоров и владельцев горнопромышленных предприятий в Донбассе» совершали акты «вредительства» (и этот термин также официально был введен в судебную практику нашей страны на этом процессе). Как писала в те дни иностранная и эмигрантская печать, таких объединений бывших промышленников не было ни во Франции, ни в Польше. Это был прокол пока еще неопытных в режиссуре подобных шоу чекистов. ОГПУ и НКВД в дальнейшем заранее создавали фиктивные эмигрантские организации для обеспечения видимости участия зарубежных центров в диверсиях и вредительстве.
Большинство обвиняемых полностью признали свою вину. Приговор, вынесенный в июле 1928 г., был не оригинальным: 38 участников «заговора» были приговорены к срокам заключения от 1 до 10 лет, а 11 человек — к расстрелу. Однако впоследствии шестерым расстрельный приговор был заменен 10 годами лишения свободы. «Шахтинское дело» растянулось на несколько процессов и послужило началом череды многолетних репрессий и расстрелов.
ИСТЕРИЯ
Была достигнута главная цель — в стране возникла атмосфера напряженности, психоза и недоверия к инженерам и специалистам. В секретной справке Московского городского комитета ВКП(б) «О настроениях в связи с раскрытием контрреволюционного заговора в Донбассе» говорилось: «Все товарищи требуют по отношению к контрреволюционерам самых суровых мер… На арматурном заводе… говорят: «Надо половину всех спецов перестрелять»… Беспартийные рабочие требуют не менее суровых мер: «Мало головы оторвать им», «вешать их, контрреволюционеров, надо», «инженеров надо расстреливать без суда».
Теперь любая авария или пожар получали политический оттенок. В газете «Диктатура труда» 25 марта появляется статья Д.Клюева под названием «Две смерти», где рассказывается про завал в шахте Буденовского рудника. По мнению рабочих, в трагедии был виноват заведующий шахтой инженер Радченко, который должен «обратить на себя внимание органов пролетарского суда». Статья полностью соответствовала «генеральной линии»: «Вредительство имело и продолжает иметь место не только в угольных районах, но и в сфере производства металла, и в сфере военной промышленности, и в НКПС (Народный комиссариат путей сообщения. — Авт.). Шахтинцы теперь сидят во всех отраслях промышленности, — подчеркивал Сталин. — Многие из них выявлены, но выявлены не все».
В марте 1928 г. по поручению ЦК ВКП(б) в Донбасс приезжает Молотов. Выступая на собрании актива города Сталино (ныне Донецк), он говорил: «Вопрос о «шахтинском деле» приобретает общеполитическое значение, и в ближайшее время будет занимать внимание всей партии, как важный вопрос для проверки нашей хозяйственной работы и для работы профсоюзных и партийных организаций». Определением приоритетов сталинский подручный не ограничился и часто перебивал выступавших репликами: «Как вы считаете, есть ли у вас что-нибудь похожее на то, что было в Шахтинском округе?» Услышав отрицательный ответ, добавлял: «И не предусматривается?»
В середине лета 1928 г. в стране начался разгул борьбы со специалистами. Быть инженером становилось опасно для жизни. Из этого все делали выводы. Уцелевшие специалисты спешили оставить свои рабочие места и массово увольнялись, справедливо предпочитая полуголодную жизнь тюремному заключению или расстрелу. Отец переводчика Сталина Валентина Бережкова работал главным инженером на киевском заводе «Большевик». Осенью 1928 г. его арестовали, хотя на заводе не было никаких аварий и несчастных случаев. Просто арестовывали всех инженеров. Неизвестно, как бы сложилась его судьба и судьба его сына, вполне возможно, что у Сталина был бы другой переводчик, просто повальный арест и уход инженеров с производства привел к его фактической остановке. В результате «шахтинского дела» на Донбассе резко упала дисциплина, участились прогулы, производственные показатели падали. Уже зимой 1928— 1929 гг. пришлось объявить мобилизацию инженеров и техников. Незаконченные дела срочно прекращались и арестованных начали выпускать. Тем не менее планы первых пятилеток в угольной промышленности так и не были выполнены.
После «шахтинского процесса» не было ни одной аварии на донецких предприятиях, которая не объяснялась бы вредительством и не заканчивалась бы громким процессом. В 1936 г. прошумело не менее громкое «ростовское дело», в ходе которого были снова найдены «диверсанты» на угольных шахтах. И почти одновременно прошел «кемеровский процесс», который осудил террористов, взрывавших шахты Кузбасса по заданию германского консула. Кстати, усиление бдительности по отношению к «вредителям» на шахтах не снижало количества аварий. Также не уменьшало их все возрастающее число судов и расстрелов. Самым аварийным выдался как раз 1937 г., когда на шахтах Кузбасса произошло 5.569 несчастных случаев, а по данным главного инженера «Донбассугля», из-за аварий было потеряно до 15% угледобычи.
В апреле 1928 г. пленум ЦК ВКП(б) принял решение о выдвижении рабочих на руководящие административные и технические должности. Для этого расширялись возможности для вечернего и заочного обучения. Были отменены дипломные проекты, написать и защитить которые полуграмотные выдвиженцы были просто не в состоянии. Учебные планы тоже приспосабливались к интеллектуальным способностям студентов новой формации. В вузах существенно уменьшался объем теоретических курсов и увеличивалось количество практических занятий. Тогда же появилась и «производственная практика». Таким образом, высшее образование переориентировалось на студентов, которым надо не объяснять, а показывать. Труд инженера девальвировался, и заведующий складом ценился гораздо выше.
Судебная петля после «шахтинского процесса» затягивалась все сильнее. За ним последовал «процесс Промпартии», по которому прошли выдающиеся ученые. Сложности и голод коллективизации списывался на происки «Трудовой крестьянской партии», по делу которой были осуждены выдающиеся ученые, экономисты-аграрники Александр Чаянов и Николай Кондратьев, труды которого стали классическими и издавались во многих странах. В неразберихе советского планирования обвинили так называемое «Союзное бюро» ЦК РСДРП (меньшевиков). Тут мелочиться не стали и приписали подсудимым заговор с целью свержения советской власти.
Даже после антисталинских разоблачений Хрущева на ХХ съезде КПСС на участниках «шахтинского дела» было клеймо вредителей. Их реабилитировали только в 2000 г.