9 февраля 2007 г. исполнилось 105 лет со дня рождения Н.А.Изотова. Услышав это имя, горловчане разных поколений наверняка вспомнят памятник у бывшего ДК шахты «Кочегарка». Для большинства этот памятник и реальный Изотов слились навечно. Только таким богатырем, как многим кажется, и должен был быть Никита Алексеевич… Разглядеть за отлакированным писателями и журналистами образом обыкновенного человека, много пережившего на своем веку, рано покинувшего этот мир, надеемся, поможет рассказ младшей дочери легендарного забойщика – Тамары Никитичны.
– Я знаю, что волею судьбы Н.А.Изотову и его семье пришлось немало поездить по стране, работал он на Урале, в Ростовской области, Сталино (нынешнем Донецке), а умер в соседнем Енакиево… А к какому городу он себя относил?
– Папа однозначно считал себя горловчанином и всю жизнь хотел в Горловку вернуться. Сколько раз просил, чтобы дали ему здесь шахту… Он же вырос в этом городе, приехав из Орловской губернии еще до революции ребенком на заработки. Ему было 12 лет, когда он устроился на фабрику, производившую угольные брикеты. Туда брали с четырнадцати, но ему подделали метрику. Работать приходилось по двенадцать часов в сутки…
В шахту позже он пошел, чтобы заработать на новый дом в деревне. Он его со временем и построил – большой, с двумя печами. А потом сказал маме, что нужно ехать обратно зарабатывать на скотинку… Знаете, как они познакомились? Папа, как-то вернувшись домой из Горловки, узнал, что в соседней деревеньке есть красивая девушка по имени Надежда. К тому времени он был уже видный жених: при деньгах, с новехонькой гармонью. Взяв «музыку», направился знакомиться с мамой. Они встретились, поговорили, а на обратном пути ревнивые деревенские парни, подкараулив его, здорово избили, гармонь порвали… Ну чтоб неповадно было женихаться к «их» невестам. Но все равно в 1924 году мои родители поженились. Скоро родилась дочка Катя, потом Раечка, к сожалению, умершие, не дожив до года…
– Как устраивалась жизнь в Горловке?
– Сначала родители жили в хлипком бараке под шахтным терриконом. В каждой из комнат обитало по несколько семей. Степные ветры пронизывали этот барак насквозь, зимой было очень холодно. Папа, приходя с работы, сразу засыпал, мама его накрывала одеялами – отец всю жизнь маялся почками, они его, в конце концов, и в могилу свели. Потом им дали комнату на улице 8-го Марта. Я родилась в доме за нынешним узлом связи, а росла в квартире на нынешней ул. Изотова.
Отец всегда старался много зарабатывать. Постоянно перевыполнял норму, а за это хорошо доплачивали и к без того высокой зарплате забойщика. Когда нарком промышленности Серго Орджоникидзе подарил Никите Алексеевичу легковой автомобиль марки «ГАЗ», то это была вторая такая на то время легковушка в Горловке (на одной ездил тогдашний секретарь горкома). А вот директор шахты «Кочегарка» Юхман ездил на «фаэтоне»… У Изотова был первый частный телефон в Горловке. Но ни всесоюзная слава, ни положение, ни деньги не испортили отца. Он оставался таким же трудягой, не мыслящим себя без работы…
– Извините, пожалуйста, за этот, может быть, несколько неудобный вопрос. После знаменитой заметки в «Правде» родные, близкие тоже стали звать Изотова Никитой вместо Никифора?
– Мама всегда называла его Никишей. Сам отец отнесся к перемене имени нормально, дескать, ладно, буду теперь Никитой. Автор той заметки Борис Горбатов долго потом оправдывался, что из-за плохой телефонной связи он не расслышал имени… Нам же всегда казалось, что он специально отказался от крестьянского Никифора в пользу по-богатырски звучащего Никиты.
…Отдыхал Изотов на работе. Нет, конечно, выезжал вместе с семьей на дачу, к морю, но всегда тяготил его этот отдых. Привозил нас из Горловки, например, в Святогорск, а сам на следующий или в тот же день возвращался обратно, соскучившись по шахте. Ему до всего было дело. Какой субботник – он в первых рядах, и трамвайную линию прокладывал, и парк разбивал. Работал истово, как в забое, иначе просто не умел…
Очень цветы любил, всегда их было много в нашем дворе. В еде был неприхотлив, ел очень мало, как ребенок. В тарелку борща ему наливали не до краев… Откуда только силы брались уголь рубать? А вот застолья любил устраивать, по праздникам у нас собирались шумные компании. Если выбирались на природу, папа всегда за руководителя: говорил, кому воды-дров принести, кому раков-уху варить…
Был щедр. Занимал денег всем, кто ни попросит. Только выдали ему получку, как уже очередной проситель тут как тут: «Никита Алексеевич, займите, сколько сможете…». Шахтерки на рынке разговаривали: «Твой у Изотова уже брал в долг, теперь мой пусть к нему идет…». Талоны на дефицитные товары, которые ему тогда «по рангу», так сказать, давали, Никита Алексее
вич раздаривал. На мамины же упреки отвечал: «У тебя чулки есть, а у других нет». Еще помню, как в первый послевоенный год, когда стоял страшный голод, он всю зарплату управляющего угольным трестом какой-то солдатке отдал. Она привела к нему под окна свою детвору – все мал мала меньше. Сама на колени бухнулась и они тоже…
– В вашей семье никогда не поднималась тема репрессий, ведь они пришлись как раз на то время, когда Никита Алексеевич перешел на руководящую работу?
– В память врезался такой эпизод. Я, еще маленькая, наблюдаю, как папин референт старательно ретуширует фотографии. Спросила, зачем он это делает. «Это враги народа, их не должно быть здесь», – ответил он. Или вот такой случай. Забрали хорошего отцовского товарища по фамилии Червонный. Никита Алексеевич везде искал его, а он в это время сидел в камере предварительного заключения в отделении милиции, наискосок от нашего дома. Но никто не сказал об этом, страх обуял всех…
– Как в этом свете Никита Алексеевич относился к Сталину?
– С вождем связан такой эпизод из его жизни. На каком-то банкете, куда были приглашены передовики производства, далекий от партийных «игр» Изотов провозгласил тост за «железного Серго». Но Орджоникидзе к тому времени был уже в полуопале. Как нам рассказывали позже журналисты, Сталин спросил тогда у челяди: «А что, один Изотов может так хорошо работать?». После этого негласного указания «отца всех народов» Никиту Алексеевича стали «задвигать в тень». Вместо Изотова зазвучали другие имена… Ему не дали доучиться в московской промакадемии, отправив на должность управляющего трестом «Ростовуголь». В Шахтах тогда было неспокойно. Власти раскручивали знаменитое «Шахтинское дело», отцу, как ставленнику столицы, советовали быть осторожнее. Говорили: «Чего ты лезешь в шахту, тебя затащат куда-нибудь и задушат…». Но тот никого не слушал. И у него получалось найти подход к людям, всегда получалось… И с А.М. Горьким, и со сталинскими наркомами, и с героями-летчиками, и с донскими казаками, гонявшимися за ним в Шахтах с шашками наголо, и, конечно, с шахтерами, с которыми был одной крови…