Кинорежиссер, звавший своим творчеством зрителя “на свидание с собственной совестью”…
Лариса Шепитько родилась 6 января 1938 года в городе Артёмовске на Украине.
Ее отец (он был персом по национальности) служил офицером, мать работала в школе учительницей. Их брак продержался недолго, и вскоре они развелись. Пришлось матери одной поднимать на ноги троих детей (в семье было две девочки и мальчик). Лариса не простила отцу этого развода и никогда больше с ним не встречалась. Среднюю школу она закончила во Львове, после чего решила ехать в Москву, поступать во ВГИК.
На режиссерский факультет ВГИКа она поступила с первого же захода летом 1955 года. Так как она была иногородней, ей выделили место в общежитии. Причем не в простом, в районе Лосиного острова, а в элитарном, принадлежавшем Высшей партийной школе. После этого среди студентов ВГИКа упорно ходили слухи, что Лариса состоит в родстве с кем-то из высоких персон. Но с кем именно, так никто и не узнал.
Между тем, по рассказам людей, близко знавших Ларису, выглядела она тогда очень скромно и вела себя как обычная провинциалка. Во ВГИКе она считалась одной из самых красивых студенток, и за ней пытались ухаживать многие мужчины – как из числа студентов, так и преподавателей. Но Л.Шепитько на эти ухаживания не отвечала.
Первой самостоятельной режиссерской работой Шепитько стал фильм “Зной” по повести Ч. Айтматова “Верблюжий глаз”. Его она снимала в степях Киргизии весной 1962 года.
Во время работы над этой картиной Шепитько близко познакомилась со своим будущим мужем – студентом режиссерского факультета ВГИКа 28-летним Элемом Климовым. По его словам, за Ларисой он пытался ухаживать еще в конце 50-х, когда только поступил в институт, а она его заканчивала. Но Лариса довольно жестко его “отбрила”, и потом какое-то время они не виделись. Но во время работы над фильмом “Зной” Шепитько заболела, и помочь ей закончить фильм вызвался Климов. Тогда и произошло их сближение.
Фильм “Зной” стал удачным дебютом молодого режиссера Шепитько и в 1964 году получил призы на Всесоюзном кинофестивале в Ленинграде и Карповых Варах. Шепитько затем даже называли “матерью киргизского кино”.
Зимой 1963 года Климов сделал Ларисе официальное предложение руки и сердца. Произошло это во время их прогулки возле Лужников. Прежде чем дать свое согласие, Лариса тогда спросила: “А ты не будешь на меня давить? Ведь мы же с тобой оба режиссеры?” Климов твердо пообещал: “Не буду”.
Следующей режиссерской работой Шепитько стал фильм “Крылья”. Его съемки начались в 1965 году. Премьера “Крыльев” состоялась в Москве 6 ноября 1966 года. К тому времени Шепитько была уже увлечена новой работой – она снимала в калмыцких степях фильм “Родина электричества” по А.Платонову. Этот фильм должен был войти в киноальманах “Начало неведомого века”, приуроченного к 50-летию Великого Октября. Однако никуда он не вошел, так как цензура усмотрела в нем явную крамолу. Фильм приказали немедленно смыть, что и было сделано. К счастью, одна копия кем-то была сохранена, и благодаря ей в 1987 году картину удалось восстановить и выпустить на экран. Но Л.Шепитько этого уже не застала.
По словам людей, знавших Шепитько, эта неудача сильно ожесточила ее. Когда в 1968 году она собиралась ставить “Белорусский вокзал”, это ожесточение проявилось очень явственно. Если у В. Трунина в сценарии все острые углы были сглажены, то Лариса мечтала в картине их предельно обнажить, показать, как обращается с ветеранами охамевшая власть. Наверное, сними она этот фильм, его ожидала бы точно такая же судьба, как и “Родину электричества”. Но Шепитько за него так и не взялась, видимо, вовремя осознав, что из ее смелой затеи ничего не получится.
В 1970 году она приступила к съемкам фильма “Ты и я” по сценарию Г. Шпаликова. И эта картина вызвала неудовольствие у чиновников Госкино и прежде, чем выйти на экран, была безжалостно порезана ножницами цензоров.
Не лучшим образом обстояли дела и у мужа Шепитько – Элема Климова. К началу 70-х годов он сумел снять только три фильма, да и те пробивались к зрителю с большим трудом. Назову эти картины: “Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен” (1964), “Похождения зубного врача” (1965) и “Спорт, спорт, спорт” (1971).
В 1972 году Климову наконец-то разрешили снять фильм о Григории Распутине, постановки которого он добивался дважды: в 1967 и 1969 годах. Тогда в Госкино поменялось руководство (А.Романова сменил Ф.Ермаш), и картину о царском фаворите решили запустить в производство. Преисполненный самых радужных надежд, Климов взялся за эту работу, но итог ее был печален. Фильм он снял, однако его тут же и закрыли. На полке ему суждено было пролежать до 1985 года.
Тем временем, в 1973 году, Шепитько решила на время оставить кинематограф и родить ребенка. Было ей в ту пору 35 лет – не самый удачный возраст для беременности. Поэтому за несколько месяцев до родов ее положили на сохранение. И там с ней случилась беда. Проходя однажды по коридору, она внезапно потеряла равновесие, упала и ударилась головой о батарею. Получила легкое сотрясение мозга. Врачи запретили ей ходить и прописали постельный режим. Однако обследовали они ее не слишком внимательно и не заметили, что у нее был травмирован и позвоночник. Потом, правда, обнаружили и прописали ей вытягивание на жестком ложе. Так, не вставая, Лариса пролежала целый месяц. А затем она никак не могла встать, так как за время лежания у нее ослабли мышцы.
И все же, несмотря на все эти неприятности, ребенка она родила – мальчика, которого счастливые родители назвали Антоном.
В 1974 году Л.Шепитько было присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. (Ее мужу это звание присвоят через два года после нее.)
В 1975 году Шепитько вновь вернулась в кинематограф: ей тогда разрешили снять фильм по повести В.Быкова “Сотников” (двумя годами ранее, когда она только заикнулась об этом, ей тут же заткнули рот окриком “нельзя”). Правда, и контроль за этой работой неуживчивого режиссера был особенным: комитет рассматривал и утверждал актерские пробы, буквально отслеживал каждый шаг режиссера. А потом начался форменный накат на все, что Лариса сняла.
Главным пунктом обвинения было то, что Лариса якобы сделала из партизанской повести “религиозную притчу с мистическим оттенком”. Отмечу, что Лариса в последние годы никогда не скрывала своих увлечений мистикой, поэтому перенесение ею подобных чувств в собственные работы вполне вероятно. Для советского атеистического кино это было явной крамолой. Поэтому было приказано убрать и религиозную музыку, и любые намеки на библейские сюжеты и т.д. и т.п.
Даже одного этого обвинения было вполне достаточно для того, чтобы положить картину на полку. Что, собственно, и предполагалось тогда сделать. Но тут в дело вмешался случай. Так как картина была снята по повести белорусского писателя, ее затребовал к себе сам 1-й секретарь ЦК Компартии Белоруссии, кандидат в члены Политбюро Петр Машеров. И ее привезли в Минск. По словам очевидцев, картина настолько потрясла белорусского руководителя (а он сам был фронтовик), что прямо в зале он расплакался. После этого класть фильм на полку было уже невозможно. В 1977 году он вышел на широкий экран и взял сразу два приза: Главный приз на Всесоюзном кинофестивале в Риге и приз ФИПРЕССИ на Международном кинофестивале в Западном Берлине. Это был подлинный триумф Ларисы Шепитько, который едва не разрушил ее семью. Вспоминает Э. Климов:
“После “Восхождения” она стала очень знаменитой. У меня как раз тогда все сильно не заладилось. Первый запуск фильма “Иди и смотри” прихлопнуло Госкино, и я был в стрессовом состоянии. Тяжелейший был период в моей жизни. А она летает по всему миру, купается в лучах славы. Успех красит, и она стала окончательно красавицей. Ну, думаю, сейчас кто-нибудь у меня ее отнимет. Хотя и понимал, что это невозможно, не тот она человек. Это был, наверное, самый критический момент в наших отношениях… Я даже ушел из дома – в таком находился состоянии…
Она подумала, что я к какой-то женщине пошел. А на самом деле я жил у Вити Мережко, но Лариса этого так и не узнала. Я не признавался потом. И у нее хватило и мудрости, и сердечности, и любви, и такта как-то меня привести в порядок…”
В 1979 году Шепитько приступила к съемкам очередной своей картины: “Прощание с Матерой” по повести В. Распутина. Вспоминает Э. Климов:
“На свою беду, я сам насоветовал ей это снимать. Она готовилась делать “Село Степанчиково”, У них с Наташей Рязанцевой был готов сценарий, и они, можно сказать, были уже почти что в запуске. Но Лариса, видно, еще колебалась, окончательного решения не принимала. И вот сидим мы втроем на кухне, с нами наш сын Антон, еще маленький совсем. И идет у нас такой вроде полушутливый разговор, игра такая – мы объясняемся через Антона. Лариса говорит ему: “Спроси папу, какой фильм мне все-таки делать”. Я отвечаю: “Передай маме, что “Село Степанчиково” ей делать не надо”. Антоша ей докладывает: “Не надо “Село Степанчиково” делать”. – “А ты спроси у папы, почему не надо?” – “А потому не надо – скажи маме,- что для того, чтобы “Село Степанчиково” делать, надо иметь чувство юмора. А у нее – нету”. – “А ты спроси, Антоша, что же тогда маме делать?” – “Скажи маме, что ей надо делать “Прощание с Матерой”. Если она хочет после “Восхождения” подняться куда-то еще выше, то это как раз для нее…”
Горечь Климова по поводу того, что именно он насоветовал жене снимать эту картину, не случайна – во время съемок Шепитько трагически погибла.
В последние годы жизни Ларису буквально притягивала к себе тема смерти. Например, в “Восхождении” финальная сцена – массовая казнь. После этого фильма Лариса собиралась ставить по сценарию В. Войновича картину “Любовь”. Но, несмотря на столь оптимистическое название, фильм должен был стать трагическим: в его финале разъяренные деревенские старейшины убивают молодых влюбленных – парня и девушку. И наконец, “Прощание с Матерой”. В его финале умирающая мать зовет к себе всех своих сыновей, чтобы они простились и с ней, и с затапливаемой по приказу строителей ГЭС деревней. С чем же, как не с предчувствием близкой смерти, было связано столь частое появление “костлявой” в последних фильмах Шепитько?
Лариса была крайним мистиком, верила в загробную жизнь, в переселение душ, в то, что она уже несколько раз жила и т. д. Очень серьезно она относилась и ко всяким предсказаниям. В 1978 году она была в Болгарии и там посетила знаменитую Вангу. И та предсказала ей скорую смерть. Услышав это, Лариса в тот же день вместе с подругой пошла в храм и взяла с нее клятву, что если она умрет, то подруга будет заботиться об ее сыне Антоне.
Трагедия произошла 2 июля 1979 года на Ленинградском шоссе. Э.Климов вспоминал: “Она уезжала в Осташков на Селигер – снимать “Матеру”; попрощалась с друзьями, со знакомыми, а со мной – нет. Я, наверное, был единственный, с кем она не попрощалась. Она ждала, что мы с Антоном приедем к ней на машине. У нас есть друг, художник-фотограф Коля Гнисюк, он часто приезжал и ко мне, и к ней в экспедиции – снимать. И Лариса ему сказала перед отъездом: “Коля, если ты через месяц не приедешь, ты меня не застанешь…”
Я не могу это объяснить, но я увидел ее гибель во сне. Этот страшный сон я не могу забыть до сих пор. Я проснулся в ужасе, долго не мог успокоиться, ходил по квартире, курил. Как потом выяснилось, трагедия произошла именно в это время. На 187-м километре Ленинградского шоссе их “Волга” по неустановленной причине вышла на полосу встречного движения и врезалась в мчавшийся навстречу грузовик. Уже после ее гибели я задавал себе вопрос: ну она, предположим, особая, а при чем тут другие, те, которые погибли вместе с ней? (Кроме Ларисы, погибли оператор Владимир Чухнов и художник Юрий Фоменко) И мне рассказали люди, которые их видели, что все они в этот месяц, который провели в экспедиции, были какие-то на себя не похожие. Ведь съемки, особенно в экспедиции, требуют огромного напряжения, где все нацелено на действие, на результат, а они все были какие-то размагниченные, странные… (В своем “Дневнике” Ю.Нагибин отметил такой факт: на похоронах жены Климов произнес такие слова: “Это мне Гришка Распутин мстит. Не надо было его трогать”. Климов тогда как раз снимал “Агонию”)
Некоторое время от сына мы правду скрывали… Но он все время спрашивал про маму. Я говорил, что мама больна, что она в провинции, что ее нельзя сюда перевезти. В результате в детском саду кто-то в грубой форме ему все рассказал. И он тогда был просто в ярости, если про ребенка так можно сказать, от того, что узнал обо всем не от меня, не от бабушки, не от кого-то из родных… С ним случилась истерика…”
Последний фильм Шепитько доснимал ее муж – Климов. В прокат он вышел в 1982 году и назывался коротко – “Прощание”…
Подготовил Олег Пустовойт (dN)