История донецкой бойни (Окончание)

Окончание. (Начало)

Точка невозврата

В Донецке же к 20-м числам апреля сохранялось двоевластие. С одной стороны — ДНР, постепенно распространяющая свое влияние почти на всю область, но не в виде иерархической государственной структуры, а в виде самостоятельных региональных формирований под единым флагом. С другой — легально действующая обладминистрация, которая просто переехала из захваченного сепаратистами офиса в одну из гостиниц.

Между старой и новой властью шла тактическая борьба. ДНР во главе с Пушилиным продолжала подготовку к назначенному на 11 мая «референдуму», в то время как обладминистрация пыталась вернуть ситуацию под свой контроль, перехватив у сепаратистов ряд лозунгов. 24 апреля, впервые за всю весну (и в последний раз в целом), собрался Донецкий облсовет, обратившийся к Киеву с требованием провести децентрализацию. 28 апреля с обращением о проведении 25 мая, вместе с президентскими выборами, референдума по той же теме к центральной власти обратился Тарута.

Со стороны старой донецкой элиты это была последняя попытка вернуть свои позиции в регионе.
Однако Киев уже свой выбор сделал: 23 апреля первый вице-премьер Виталий Ярема объявил о начале нового этапа АТО, которая сосредотачивалась вокруг Славянска и Краматорска. План был прост: подавить наиболее активный очаг сепаратизма силой — и тогда остальные бастионы падут сами. По словам Яремы, план действий сил операции был разработан совместно с американскими консультантами и одобрен ими. Но, как это обычно у нас бывает, исполнение оказалось далеким от планов.

Утром 24 апреля в Славянске появились листовки, призывающие население не выходить из домов в связи с началом Антитеррористической операции. Вскоре послышались выстрелы. К полудню появилось сообщение о первом успехе операции — взятии под контроль блокпоста на въезде в Славянск с северо-востока; славянская «самооборона» сообщила о двух погибших с их стороны, но опровергла падение блокпоста. Кто был прав в данной ситуации, можно судить по последующим заявлениям: о взятии того же блокпоста СБУ и пресс-центр АТО сообщали еще дважды — 25 и 30 апреля.

Впрочем, если судить по официальным заявлениям, продвижение в глубь города на тот момент не было целью украинских военных. «Мы приняли решение полностью заблокировать город Славянск. Операция будет продолжаться, ее целью является блокада террористов в Славянске и недопущение жертв среди мирного населения», — сообщил 25 апреля и.о. главы Администрации президента Сергей Пашинский.

В тот же день руководство АТО сообщило о том, что город блокирован. Однако это было преувеличением: блокировали лишь основные подъездные пути, да и то не со всех сторон — главная артерия, соединявшая Славянск с Краматорском и через него с Донецком, оставалась свободной. Опыт наших репортеров говорит о том, что полностью Славянск не был заблокирован никогда: знающие водители всегда могли проехать в объезд украинских блокпостов.

Тем не менее 24 апреля стал переломным днем. Украина впервые использовала армию для боевых действий против сепаратистов и дала понять, что будет использовать и впредь. Все те люди в Донецке, которые слышали обещание «Россия введет войска, если Украина применит силу», стали ждать, что будет делать Москва. Первоначальные знаки были очень жесткими. Путин публично возмутился применением армии и назвал киевскую власть «хунтой». В интернете появились кадры военной техники России, которая двигались к украинским границам. Но… ничего не произошло.

Так же, как ничего не произошло в ходе следующего, еще более крупного боя, который состоялся 2 мая в Славянске.

Ряд СМИ потом сообщали, что Россия собиралась ввести войска и за это выступала часть «башен» Кремля (на которые и ориентировался Малофеев), но остальные убедили Путина этого не делать. Правда это или нет — никто точно не знает.

Как и того, действительно ли кто-то в России давал кому-то в Донбассе обещание ввести войска. А если и давал, то какие имел полномочия? И были ли у России вообще намерения официально вмешаться в конфликт? Либо были, но потом под гнетом обстоятельств они изменились? На эти вопросы пока нет ответа.

Но все последующие события показали, что именно в конце апреля сломался некий сценарий, на который рассчитывала Россия и сепаратисты. В него явно не входила возможность силового подавления акций силами украинских войск. Потому что было совершенно очевидно: с регулярной армией отдельные отряды сепаратистов не справятся. Если только им на помощь не придет регулярная армия другого государства.

Планы рухнули у всех

Скорее всего, у Москвы был расчет на компромисс с Киевом. Но последний, как говорилось выше, не видел в этом никакого смысла. Наоборот, убедившись в том, что Россия не намерена напрямую военным образом вмешиваться в ситуацию, украинское руководство пришло к выводу, что силовой путь подавления сепаратистов более чем реальный. Кроме того, для постмайдановской власти война казалась способом консолидировать народ и выковать новую нацию с новыми ценностями. Да и отвлечь от внутренних проблем боевые действия на востоке тоже помогали. Кроме того, была надежда, что стране, воюющей с «российской агрессией», Запад в помощи точно не откажет. Наконец, еще одним резоном было показать нелояльным к власти людям на всем Юго-Востоке страны, что их ждет, если они захотят пойти по пути ДНР/ЛНР. Как потом сказал Петр Порошенко в Одессе, «наши дети пойдут в школу, а их дети будут сидеть в подвалах».

Поэтому рассуждения на тему «Киев не пойдет на большую войну из-за угрозы больших потерь в собственных войсках и среди мирного населения» никакого основания не имели.

Для такого серьезного дела, как война, «народные республики» были явно не готовы. Пришлось импровизировать на ходу. Примечательно, что именно 25 апреля, на следующий день после несостоявшегося «вторжения России», раскрыл себя Гиркин-Стрелков (до того сохранявший инкогнито). У ДНР появился первый человек-символ. Правда, не местный.

Внешне, впрочем, еще в начале мая казалось, что ситуация разворачивается для Украины крайне неблагоприятно. Неудачный штурм Славянска 2 мая, трагедия в Одессе в тот же день, первые погибшие мирные жители в Донбассе, побоище в Мариуполе 9 мая (в ходе которого батальон «Азов» безуспешно пытался взять город под контроль) способствовали высокой явке на «референдумы» в Донецке и Луганске 11 мая, на которых, как объявили сепаратисты, большинство проголосовало за создание ДНР/ЛНР (впрочем, итоги голосования никто не признал, даже Россия). Это была своего рода акция протеста населения против Киева, прошедшая на фоне надежд на «крымский сценарий». «Наших бьют» звучало все чаще, ненависть к украинской власти росла.

Аналогичный процесс шел и с другой стороны. Множились сообщения о том, что проукраинских активистов находят в Донбассе в реках со вспоротыми животами, о том, что журналистов и обычных людей сепаратисты бросают в подвалы без суда и следствия. Волонтеры начали организовывать снабжение армии, в нее пошли добровольцы, готовые сражаться с врагом.

Сами «референдумы», по данным «Репортера», финансировал преимущественно Олег Царев (потратив на это $150 тысяч), который затем пытался объединить «республики» в «Новороссию». Но этот проект прохладно встретили в Луганске и Донецке, да и Москва не стала его развивать.

Перед 11 мая неожиданно прозвучало предложение Путина отменить «референдумы», чтобы не накалять обстановку. Было ли это игрой на публику или на самом деле российский президент хотел выйти на какое-то политическое решение, к тому времени значения уже не имело.

О мире и политике уже можно было забыть. Обе стороны вступали в войну, а война диктовала свою логику. Украинские войска наращивали силы, и уже к середине мая Стрелков, как опытный военный, начал бить в колокола, предрекая разгром сепаратистов, если Россия не вмешается.

Не желая посылать армию, Москва решила ограничиться направлением «добровольцев». Последние и сами ехали на войну со всей России, но в некоторых местах дело было поставлено на широкую ногу. Например, на Северном Кавказе, откуда отправили целый отряд чеченцев и осетин. Вместе с ними, кстати, из Ростова в середине мая приехал упомянутый выше политтехнолог Александр Бородай. 16 мая, как говорят, в результате импровизации (более подходящей кандидатуры в тот момент не нашлось) его провозгласили «премьер-министром» ДНР. Он сформировал «правительство республики».

«На самом деле Бородая назначили для того, чтобы поддержать в нашем движении боевой дух, — говорит один из тогдашних лидеров сепаратистского движения. — Мол, Россия войска не посылает, зато видите — у нас премьер россиянин. А значит, Кремль с нами».

Прямым следствием назначения Бородая «премьером» стал переход Ахметова к активным действиям против сепаратистов. Понимая, что отступать больше некуда и вот-вот у региона появятся новые хозяева, он призвал дончан к акциям протеста, а своим заводам приказал гудеть. Впрочем, никакого эффекта эта акция не имела — против вооруженных людей гудеть было бесполезно. Ахметов покинул Донецк.

Накал боев нарастал постепенно, но уверенно. Использование артиллерии в городах и гибель мирных жителей стали обыденностью. А 26 мая в Донецке использовали даже авиацию — при попытке сепаратистов взять аэропорт под свой контроль. Атака была отбита, причем при отступлении от огня своих же погибло несколько десятков сепаратистов (в основном те самые добровольцы, что прибыли с Бородаем из Ростова).

Украинская армия наращивала свою мощь, перебрасывая на фронт все новые подкрепления. Кольцо вокруг Славянска постепенно сжималось. Правда, вооруженных групп все больше становилось в Донецке. Еще в начале мая Ходаковский организовал «Восток». Впервые о себе заявил и «Оплот» во главе с малоизвестным тогда Александром Захарченко: он взял под охрану горсовет Донецка.

С начала июня Россия стала более активно помогать сепаратистам. Если до этого момента львиную долю оружия они покупали у коррумпированных украинских офицеров с военных складов, то в июне пошли прямые поставки из РФ (в том числе и тяжелой техники, включая танки и установки «Град»). Граница к тому време-ни в значительной степени Украиной уже не контролировалась.

На июнь пришлась последняя попытка договориться перед большой войной. 25 мая состоялись выборы президента Украины, на которых победил Петр Порошенко. Он был человеком не чужим для российской элиты. Близкий друг посла России Михаила Зурабова, владелец кондитерской фабрики в Липецке, он, казалось, был совершенно договороспособным человеком. И действительно, еще накануне выборов пошли слухи, что Порошенко с русскими якобы принципиально обо всем договорился: Крым остается за Россией, Украина становится нейтральной страной, Донбассу дается особый статус.

Вскоре после инаугурации Порошенко огласил свой мирный план. И хотя он представлял собой, по сути, требование о капитуляции для сепаратистов, как старт для переговоров он был использован. Президент объявил перемирие, а Украина, Россия, Франция и Германия начали консультации о возможности примирения. Но все закончилось пшиком. Порошенко убедили советники, что продолжение переговоров подорвет его рейтинг, СМИ и активисты Майдана требовали войны, а генералы заверили, что украинская армия сможет разгромить сепаратистов. Говорят, уже к тому времени были достигнуты договоренности о том, что Стрелков уходит из Славянска, а все остальное казалось делом техники.

1 июля президент объявил о прекращении перемирия. Началась большая война. Дальнейшее известно…

Есть ли смелые люди?

По прошествии года с начала войны можно сказать, что ни одна из сторон не достигла своих целей.

Сейчас уже очевидно, что у России не было задачи отделять Донбасс от Украины или военным путем захватывать всю страну или ее часть. События в Донбассе она использовала как «принуждение к миру» Запада и Киева. Либо как способ вызвать внутри страны большие потрясения, в ходе которых власть поменяется на более лояльную к РФ, а майдановские политики окажутся полностью дискредитированными. Причем ставки в игре поднимались все выше. Провозгласим ДНР. Не помогает? Пошлем Стрелкова. И это не действует? Проведем референдум и начнем поставки вооружением. Не помогает? Пошлем своих «отпускников» под Иловайск и Дебальцево, устроим котлы… Итогом становятся очередные «Женевы» и «Мински», где Украина как бы «принуждается к миру», но в реальности ничего не происходит. Нынешняя власть в Киеве не намерена идти на уступки, которых хочет Россия. А новой власти на горизонте пока не заметно.

Украина не смогла добиться военной победы и вернуть регион, понеся огромные экономические потери и, что гораздо страшнее, человеческие. Правда, задача по умиротворению остального Юго-Востока формально выполнена. Там тихо. Но эта тишина не должна обманывать. Народ не будет бунтовать, памятуя судьбу ДНР/ЛНР, но его лояльность к Киеву не усиливается. По мере ухудшения социально-экономической ситуации и принятия очередных законов о сносе памятников Ленину и пересмотре памяти о Второй мировой раздражение происходящим в стране только нарастает. Да, люди молчат. Но люди ждут. И их миллионы.

Запад не добился реального ослабления режима Путина в России. Наоборот, на фоне событий в Украине его поддержка растет, а о Майдане в Москве после всего того, что случилось у нас в стране, мечтает очень узкая прослойка либералов, которых большинство остального населения считает предателями.

Наконец, Донбасс не получил вообще ничего, кроме смертей, разрушений и неопределенного статуса «серой зоны». Вряд ли о таком будущем мечтали год назад хоть один дончанин или луганчанин, вне зависимости от их политических убеждений.

Ситуация не разрешена. Война не закончена. Все стороны продолжают смотреть друг на друга сквозь прицел автомата, прекрасно понимая бессмысленность этой войны. Среди них до сих пор не нашлось людей, у которых хватило бы смелости просто протянуть друг другу руку.

Текст: Игорь Гужва, Дмитрий Коротков. Журнал «Вести.Репортер» №14 (78) 17–23 апреля 2015

Добавить комментарий