У луганского зоолога Игоря Зогороднюка необычный, но в то же время профессиональный взгляд на окружающую нас природу. В интервью Луганск-proUA он рассказал об опушечном эффекте, объяснил, почему в Беловодский региональный ландшафтный парк не ездят ботаники, поведал, что на Луганщине банально съедают лосей, предложил смотреть на охотников, как на членов клуба. А также заметил, что чучела в Луганске нынче в моде, а лесные пожары – это месть природы за наши бездумные и недальновидные поступки, причем месть не самая страшная.
– Чем уникальна флора и фауна Луганской области?
– Несомненно, тут есть несколько удивительных вещей. Первая, что степной комплекс видов животных и растений является одним из самых богатых в Украине. А степные комплексы — самые чувствительные к нарушению окружающей среды.
Но есть проблема. Вообще, по определению, степь – это то, что должно быть видно до горизонта. А у нас есть степные заповедники площадью 200–400 га, (это два примерно городских квартала), и это смешно. Это – не степь, кони там пастись не будут, и сурки с тушканчиками там будут встречаться, только если основная их популяция живет по соседству (например, на пастбищах). Степь – это не менее 50.000 гектар.
Вторая особенность – это байрачная система. Леса проникают вглубь степи по степным балкам. И это уникальная вещь. В этих байрачных лесах обитает огромное количество видов растений и животных, которые, по существу, являются северными видами и формируют непрерывную цепочку лесных сообществ к более северным лесным массивам. Например, подземная полевка и соня лесная заходят так глубоко в степь, что, глядя на зоогеографическую карту, трудно поверить, что они тут вообще есть.
Здесь у нас происходит уникальное проникновение лесных комплексов в степные. На этом возникают интересные вещи: например, некоторые виды животных охотятся в степи, а их убежища находятся в лесу. Это особый опушечный эффект, когда один и тот же вид “одной ногой” стоит в степи, другой — в лесу.
– А в Луганской области есть настоящие степные заповедники, отвечающие всем стандартам?
– В Луганской области самая большая заповедная территория со степными ландшафтами – это 14.000 гектар, Беловодский региональный ландшафтный парк.
Но он мало выполняет природоохранные функции, да и рекреационные, предусмотренные законодательством, там, если и есть, то, судя по отсутствию информации в масс-медиа, крайне незначительны. Единственная его очевидная природоохранная функция – это то, что там не ведется строительство, но сельское хозяйство там развивается бурно.
По рассказам моих коллег, там активно действует фирма «Агротон».
По сути, этот заповедный объект ориентирован не на охрану природы, а на выращивание экологически чистой сельхозпродукции.
Говорят, что такая деятельность имеет немалые льготы по налогообложению. 70% этой территории распахано под подсолнечник и другие культуры, это хорошо видно по картам поисковой системы Google Earth, доступной каждому.
Поэтому никто из зоологов и ботаников не ездит туда, как в заповедник. Хотя статус территории хороший. Но по статусу там должен развиваться экотуризм, а этого там, насколько мне известно, пока нет.
– А есть ли вообще в области экологически чистые места?
– Самое чистое место в области северные и северо-западные районы, в частности, Троицкий, они в наименьшей степени пострадали от деятельности человека. И теперь там промышленность практически не развивается, а по современным картам видно, сколько там брошенных сел.
– Вы говорили, что на Луганщине вымирают лоси. Какие еще изменения происходят в экосистемах региона?
– Относительно лосей: их банально съедают. В середине 90-х годов в области проводили промысел лося, добывали сотни особей. В основном его везли рефрижераторами на запад — в рестораны, в ту же Швецию. Мясо лося насыщено миоглобином, оно красное, сочное и вкусное.
Также отстрелу лося способствовал экономический спад в стране, люди были просто голодные. С этим нельзя было бороться.
Даже знакомые мне сотрудники одного из больших заповедником добывали копытных, чтобы прокормить семью. Вспомните начало 90-х (например, моя зарплата старшего научного сотрудника была всего лишь около 7-8 долларов).
Хотя лицензий на лося уже много лет не выдают, и сейчас в некоторых ресторанах можно заказать и мясо лося, и мясо бобра, хотите — проверьте. Вот только прокормить дикая природа нас уже не может, слишком неравные весовые категории. По моим расчетам, если посчитать всех охотничьих зверей, то на одного человека получим до 50 грамм дичи.
– В прошлом году нардепы озвучивали возможность запрета охоты в Украине. Как вы считаете, охота действительно вредит животному миру или все-таки без регуляции численности видов не обойтись?
– Я против запрета. Есть несколько факторов. Первый — социальный. Если запретить охоту, то в обществе эти ружья могут быть направлены внутрь нашей, людской, популяции. Есть люди, для которых охота – это сбрасывание энергии и агрессии.
Второй, фактор – это регуляция прироста животных, прежде всего растительноядных (копытные, зайцы и прочее), у которых кормовая база мало чем ограничена, а плодовитость и выживаемость молодняка довольно высокие.
Потом охотники добывают не так уже и много, они действительно честно отчитываются и оплачивают хозяйствам все охотничьи услуги. Добыча охотников составляет более 1/3 от того, что действительно “ушло” из леса на кухню. Все остальное – браконьерство. Можно запретить охоту, но браконьерство будет все равно.
Охотничьи коллективы – это клубы. У них свои традиции, они рассказывают байки, обсуждают оружие и способы скрадывания дичи, а на охоте делают один-два выстрела, и все. У них это скорее перешло в символику. Это больше игра, ритуал, как театр или ролевая игра, а не охота в прежнем понимании.
Они, конечно, добудут одного-двух перепелов, но явной цели настрелять живности у них нет. Но эти клубы – это интеллигенция. Эти люди охотятся не для добычи, поэтому и все охотхозяйства убыточны.
Но есть и военизированные “клубы”, это в основном наши крутые бизнесмены. Они позволяют себе выходить в лес с нарезным оружием. Вот они действительно расстреливают животных. И у них нет цели посидеть возле костра.
Опытные охотники и охотоведы говорили мне, что, например, на кабанов в год у нас выдается порядка 120 лицензий на отстрел, а их отстреливается порядка 500-600 особей.
– Много ли животных в области отстреливают на чучела?
– Чучела действительно стали популярны среди луганской элиты. Чучело куницы стоит порядка 200 грн. В Луганске есть человека 4, которые изготавливают чучела.
Но они не браконьеры, часто эти животные попадают к ним случайно, к сожалению, нередко это подобранные птицы или звери после мало успешных охот, когда стреляют по всему, что движется.
Но это, к счастью, не животные из Красной Книги. В любом нашем более или менее солидном магазине, не только охотничьем, но и в супермаркетах, каждый может посмотреть и спросить цену на ушастую сову, сойку, крачку, куницу и прочих, когда-то живых зверей, останки которых предлагают к украшению квартир или офисов.
Одновременно в Луганске, по моим “учетам” в магазинах находится не менее 50 чучел, а каждое продается примерно в течение месяца.
– Как отразились на животном мире нашей области последние масштабные лесные пожары?
– Степь без пожара — не степь. Но это утверждение справедливо, если выполняется условие: достаточная площадь, пусть не до горизонта, но речь должна идти о десятках тысяч гектар. Наши степные заповедники — это не индикаторы состояния природы и не резерваты для охраны раритетных видов, а просто учреждения масштаба метеостанций, не более. Но метеорологи хотя бы предсказывают дожди или хотя бы то, что после осени будет зима…
А горело все потому, что насадили сосну на песчаных почвах. Мне лично, как и всем моим коллегам, изначально было ясно, что все это рано или поздно сгорит. В этом году я видел великолепные горельники (уж точно до горизонта) в Кременском районе, до и под Северодонецком все сгорело хорошо. А горельник можно рубить. Садили лес одни — рубят другие. Выгодно.
Сейчас есть указ Президента, что залесенность Украины нужно увеличить с 14 % до 16% и более в ближайшие несколько лет. А самая дешевая рассада – это сосна: неприхотлива, растет, где воткнешь, да и прирост у нее побольше, чем у прочих древесных пород. У нас теперь сплошные плантации молодой сосны.
И садят их очень часто на очень хороших степных участках. Это большая беда потому, что степная экосистема катастрофически исчезает. У лесников есть такой “бзик” (с моей точки зрения, как зоолога): они считают, что если участок не засажен лесом, то земля попросту пропадает, пустует. И им не объяснишь, что на этом участке растет трава и на ней сидит букашка, которые являются индикаторами окружающей нас среды, в конце концов, что экосистема не может состоять только из древесины. А потом кричим, почему и откуда взялся супервредитель, откуда пришла новая напасть на наши огороды, почему получает ожоги от травы, откуда столько амброзии и прочее.
Конечно, дешевле и проще всего на песке посеять сосну, это очень обедненная экосистема и плюс она очень хорошо горит. Но она некогда не была здесь лесообразующей, коренной породой, типичные леса здесь смешанные, широколиственные, листопадные. И к тому же привязанные к долинам рек и байракам, вовсе не к песчаным аренам и горбам.
Поэтому и были такие пожары, но я, четно говоря, радовался, потому что природа нашла выход. Это не самая страшная ее месть за наши бездумные и недальновидные поступки.
– Интернет облетела сенсация – странная находка некоего чудища в Северском Донце. Что скажете по этому поводу?
– Сенсация очень раздутая. Находка была сделана недалеко от Трехизбенки в Луганской области, а по другой версии — в Константиновском районе Донецкой области. Я посмотрел видео в Интернете и комментарии и профессиональных интернет-форумах. Это ракообразное, щитень. Если присмотритесь, поймете, что он напоминает большую креветку, только с неким панцирем над грудным отделом. На самом деле его размеры 5-6 сантиметров, на видео размеры преувеличены примерно в 10 раз.
Существо это абсолютно безопасно для человека, оно придонное и редко попадается рыбакам. Развивается быстро, за 3-4 летних месяца, а после нереста гибнет. Его иногда разводят в аквариумах. Щитень уникален тем, что почти не изменился за 220 миллионов лет. Он живет в той воде, которую пили еще динозавры.
– В последнее время в СМИ часто встречается информация о нападении волков на людей. Тем не менее, существует мнение, что это все также мистификации. А как считаете вы?
– Ни один из этих случаев не доказан. По крайней мере, я специально исках более точную информацию, а один мой харьковский коллега провел даже серию частных расследований с большой перепиской с официальными госструктурами.
Скоро на нашей сайте появится специальная статья по мониторинг конфликтов человека с волком, уже обработано 47 случаев за последние 30 лет.
Пики конфликтов — середина лета и середина зимы, но нет ни одного четко доказанного случая вины именно волка. На волка часто списывают проблемы с бродячими собаками.
В одном Луганске обитает, по крайней мере, 20 тысяч бездомных собак. Человек сам себе создает проблемы, разводя их.
В конце-концов, в статистике больших проблем человека при контакте с дикой природы волки, змеи или тарантулы занимают в сотни раз меньшие позиции, чем, скажем, грибы и прочее, что мы бездумно суем в рот. Реальные наши проблемы — это гибель людей на дорогах или от водки. И волки здесь ни при чем…
– Недавно Луганщина отмечала свое 70-летие, и на всех плакатах красовался символ области – байбак. В живой природе его так же часто можно встретить? За какие особые черты этот грызун был выбран символом Луганщины?
– На северо-востоке области, в районе Стрельцовской степи находится наибольшая в Украине популяция байбаков. По данным зоологов на 2003 год на Луганщине обитало около 62 тыс. особей, официальная статистика дает почти в два раза меньшие цифры, на последние пару лет — около 20-25 тысяч особей, при этом численность продолжает снижаться.
Сейчас байбаки распространены на территории области к северу от Донца, есть несколько небольших поселений на юге. К байбаку в области у людей всегда было любовное отношение.
Во-первых, именно здесь они сохранились в годы глубокой депрессии, и отсюда они природно расселились по Украине, во-вторых, у байбака вполне съедобное мясо, в-третьих, образ байбака очень символичен.
Каменные скифские бабы – это тоже образ байбака. К тому же жир байбака обладает сильными антибиотическими действиями. Жир спасает его зимой не только как теплоизолятор и не только как запас энергии, но и как лекарство, почти идеальный набор лечебных начал из лучших наших трав. Традиционно жиром зимоспящих зверей лечат простуды, воспаления легких, язвы желудка.
Сейчас в местах заключения жир байбака продается, как мне рассказывали опытные люди, за 100-200 долларов за 0,3 литра, так как его используют как лекарство от туберкулеза. Поэтому на байбаков в области охотятся браконьеры. Бороться с этим трудно, поскольку здесь в ход идут не дробовые заряды, а “мелкашки” и петли на норах. Уследить за этим нельзя. Один мой коллега за один раз снял с нор вокруг заповедника более 100 петель! Несмотря на то, что в этом году не выдана ни одна лицензия на официальную охоту на байбака, зверька отстреливают.
Строго говоря, этому виды почти ничто не угрожает. Считаю, что даже браконьерство, хотя его не приемлю. Плохо станет, если начнут формироваться артели не на обеспечение внутреннего рынка, а для экспорта. А тот рынок съест все.
Хотел бы также сказать, что байбак — это милый и легко приручаемый зверь. У меня есть немало памятных фоток с прирученным байбаком, который жил в доме у моих коллег. Любил вечером сидеть со всеми перед телевизором и жевать печенье, а больше всего – шоколад! Этот зверь заслуживает охраны и уважения. Он символ не только Луганщины, а и всей степи, от нас до Забайкалья.
Беседовала Юлия Силина. Луганск-proUA